К вопросу о времени запустения южной части Новосильско-Одоевского княжества

Опубликовано: Беспалов Р. А. К вопросу о времени запустения южной части Новосильско-Одоевского княжества // Город Средневековья и раннего Нового времени: археология, история. Материалы IV Всероссийского семинара. Ноябрь 2011 г. / Под ред. И. Г. Бурцева. Тула, 2013. – С. 87-92. [0,82 а. л.]

/С. 87/

К вопросу о времени запустения южной части

Новосильско-Одоевского княжества

В начале декабря 1375 г. столица Новосильского княжества город Новосиль подвергся нападению татар. По Рогожскому летописцу, «передъ Николинымъ днемъ отъ Мамая приида рать татарьскаа, взялъ Новосилъ» [ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. 2000. Стб. 113]. Еще в конце XIX в. М. К. Любавский обратил внимание на схожее сообщение Никоновской летописи и сопоставил его со сведениями родословных книг, согласно которым князь Роман Семенович Новосильский «изъ Новосиля перешелъ жити въ Одоевъ отъ насилья татарского». На этом основании ученый пришел к выводу, что именно в 1376 г. князь Роман Семенович должен был перенести свою резиденцию из Новосиля в Одоев [Любавский 1892. С. 47-48; Любавский 1929. С. 89; ПСРЛ. Т. 11. 2000. С. 24; Родословная книга 1851. С. 70, 156]. Так в историографии сложилось мнение о полном запустении города сразу же после его разорения. Оно превратилось в устойчивый стереотип и даже в аксиому, то есть в то, что не требует доказательств и может служить отправной точкой для других исследований. Например, В. А. Кучкин писал, что Новосиль был потерян для князя Романа [Кучкин 1980. С. 103]. А. В. Шеков использовал мнение М. К. Любавского для критики Списка городов дальних и ближних [Шеков 2006. С. 262]. Н. А. Тропин построил на нем оригинальную теорию о возникновении Елецкого княжества [Тропин 2007. С. 30, 36; Тропин 1999. С. 111]. Лишь С. В. Ковылов считал, что потеря князем Романом Семеновичем Новосиля была временной [Ковылов 1997. С. 70].

До последнего времени против столь ранней датировки полного запустения Новосиля можно было выдвинуть ряд косвенных аргументов, основанных на давно известных письменных источниках.

1). Сведения о переселении князя Романа в Одоев есть почти во всех родословных книгах. Они отразились в Румянцевской редакции, восходящей к протографу 1540 х гг. [РИИР. Вып. 2. С. 112], попали в Государев родословец 1555 г., а из него – в Бархатную книгу 1680-х гг. [Родословная книга. Ч. 1. 1787. С. 180]. Также они имеются в Патриаршей редакции конца XVI в. [Родословная книга 1851. С. 156; Родословная келейная книга 1913. С. 41] и в Редакции начала XVII в. [Родословная книга 1851. С. 70]. Однако таких сведений нет в списке самого раннего родословца князей черниговского дома, сохранившегося в сборнике Дионисия Звенигородского конца 1520-х – середины 1530-х гг. [Бычкова 1986. С. 75], и в Летописной редакции, восходящей к протографу 1540-х гг. [РИИР. Вып. 2. С. 42]. Примечательно, что в середине XVI в. в родословных книгах произошла метаморфоза титула князя Романа Семеновича. Первоначально он именовался «новосильским», а в Румянцевской редакции и в Государевом родословце стал именоваться «одоевским». Поправка середины XVI в. придает новой редакции черты легендарности. Поэтому привлечение позднего источника для трактовки более ранних источников может быть некорректным.

2). Некоторые свидетельства о сохранении жизни в среднем течении Зуши в конце XIV в. можно почерпнуть из ряда письменных источников, которые восходят к более раннему времени, чем родословные книги. Во-первых, Новосиль упомянут в Списке городов дальних и ближних [Тихомиров 1952. С. 225]. Этот памятник сохранился в рукописи середины XV в. и в более поздних рукописях. Его составление М. Н. Тихомиров датировал 1387-1392 гг.; Е. П. Наумов отнес его к 1394-1397 гг.; по мнению же В. Л. Янина, Список городов первоначально был составлен в 1375-1381 гг., а затем до 1440-х гг. временами подвергался частичной корректировке [Тихомиров 1952. С. 223, 230, 234; Наумов 1974. С. 150-163; Янин 1998. С. 61-70]. Во-вторых, в начале XV в. тверской летописец все еще употреблял термин «Новосильская земля», хотя не исключено, что к этому времени ее столицей уже был город Одоев [ПСРЛ. Т. 15. 2000. Стб. 477]. В-третьих, и сам князь Роман Семенович, и его дети до своей смерти в первой трети XV в. именовались именно «князьями новосильскими» [ДДГ. 1950. №19. С. 54; Поменник Введенської церкви. 2007. С. 18-19]. Впрочем, последний факт не дает ясности, поскольку этот титул они могли носить по принадлежности к Новосильской земле.

3). В 1567 г. новосильский державец князь М. И. Воротынский сообщал: «ещо отъ прародителей нашихъ незгодами запустело городъ Новосиль» [СИРИО 1892. С. 510]. Здесь не указаны имена «прародителей» (предков) воротынского князя, но они названы во множественном числе. То есть в середине XVI в. сохранялась память о череде невзгод, в результате которых старший стол Новосильского княжества переместился в Одоев. По всей видимости, невзгоды происходили на протяжении нескольких поколений новосильских князей. Действительно, набеги враждебно настроенных татар на Новосильско-Одоевское княжество были неоднократными. Риск нападения существенно снижался во времена мирных новосильско-ордынских отношений и подчинения новосильских князей ордынской власти. Однако в случае их неповиновения набеги могли санкционироваться правящим ханом. Также могли случаться и произвольные нападения разбойных группировок татар, которые в период смут в Поле не подчинялись центральной ордынской власти [См.: Горский 2000. С. 147]. Так, в период с 1459 по 1480 гг. татарами /С. 88/ был убит князь Федор Михайлович Белёвский. Это произошло на реке Кщеневе (Кщени) – правом притоке реки Быстрой Сосны, что гораздо южнее Новосиля [Бычкова 1986. С. 76; РИИР. Вып. 2. С. 112-113; Родословная книга 1851. С. 71, 157; Родословная книга. Ч. 1. 1787. С. 180]. Должно быть, этот факт говорит о наличии у князей новосильского дома сторожевой службы, которая в третьей четверти XV в. выдвигалась далеко в Поле. Очевидно, были и другие татарские набеги, которые не зафиксированы в источниках. В таком случае, следует ли связывать окончательное запустение Новосиля с тем единственным эпизодом, который случайным образом отразился в летописях Северо-Восточной Руси?

4). Свидетельства о взятии и даже о сожжении городов еще не говорят об их дальнейшем запустении. Так, после сожжения Воротынска в 1406 г. [ПСРЛ. Т. 15. 2000. Стб. 472; CEV. №369. S. 150] и Одоева в 1407 г. [ПСРЛ. Т. 15. 2000. Стб. 477; ПСРЛ. Т. 25. 2004. С. 236] эти города были восстановлены. Елец был сильно разорен в 1395 г. [ПСРЛ. Т. 25. 2004. С. 222], но окончательно запустел лишь после татарского разорения 1414 г., о чем явно сказано в белорусско-литовских летописях [ПСРЛ. Т. 35. 1980. С. 33, 55; ПСРЛ. Т. 11. 2000. С. 225]. Примечательно, что Елецкое княжество было выдвинуто в лесостепную полосу гораздо дальше (на юго-восток), чем Новосиль. В период ордынских смут разбойные вылазки татар здесь могли быть более интенсивными. Однако после 1375 г. елецкая округа была заселена еще почти четыре десятилетия.

Возможно, всех этих сомнений недостаточно для уверенного вывода о времени запустения Новосиля. А. В. Шеков по источникам XVI-XVII вв. составил карту северной части Одоевского уезда по состоянию на 1560-е гг. На ней Дикое поле (запустевшая территория) начинается всего в 15-и км южнее Одоева – в бассейне реки Холохольни́, что действительно говорит о сильном разорении южной части Новосильско-Одоевского княжества [Шеков 2012. С. 115]. Вопрос состоит только в том, когда эта территория запустела? То есть насколько сведения середины XVI в. соответствуют положению дел по состоянию на конец XIV в.? Для исследования этого вопроса можно привлечь новые нумизматические данные, а также ряд письменных источников, которые ранее сравнительно редко использовались в отечественной историографии.

В непосредственной близости от города Новосиля Орловской области известны находки двух независимых друг от друга комплексов монет (см. статью Р. А. Беспалова, А. А. Казарова наст. сборника). В первом комплексе содержатся преимущественно джучидские монеты, которые составляли основу местного денежного обращения во второй половине XIV – первой трети XV вв. Младшие монеты комплекса датируются 1420-ми гг. Важно наличие в нем нескольких русских монет-подражаний. Также в нем содержатся две монеты Великого княжества Московского конца XIV – начала XV вв. Второй Новосильский комплекс иной по составу, но в нем содержатся джучидские монеты начала XV в., датированные временем правления хана Пулада (1407-1410 гг.). Следовательно, в первой трети XV в. окрестности Новосиля были заселены.

Две находки независимо друг от друга были сделаны в непосредственной близости от поселка Чернь Тульской области. Первый Чернский клад в основном состоит из джучидских монет и датируется приблизительно 1420-ми гг. В нем содержится 15 монет Великого княжества Московского, которые датируются последними годами правления Василия I и первыми годами правления Василия II. Также имеются: поокское подражание, связанное с чеканом Василия I и монета Великого княжества Рязанского, датируемая началом XV в. Второй Чернский (Уготьский) клад сокрыт в начале 1420-х гг. Следовательно, в первой четверти XV в. окрестности Черни были заселены. В середине XVI в. острог Чернь был наследственным владением воротынских князей [Беликов, Колычева 1992. С. 111], следовательно, и в начале XV в. эта местность относилась к Новосильско-Одоевскому княжеству.

Серия находок была сделана поблизости от населенных пунктов Шевелёвка и Скобачево Одоевского района Тульской области. Выпадение этих кладов относятся приблизительно к 1417-1419 гг. В них имеется ряд русских монет-подражаний и одна монета Великого княжества Московского, которая относится к времени правления Василия I. Данная местность, возможно, была восточным рубежом Новосильско-Одоевского княжества. Во всяком случае, в первой четверти XV в. она была заселена.

В 1913 г. южнее реки Холохольни́ недалеко от населенного пункта Белый Колодезь (ныне Арсеньевский район Тульской области) был найден клад джучидских дангов, с младшей монетой 807 г. х. (июль 1404 г. – июнь 1405 г.) [Федоров-Давыдов 1960. С. 173. №216]. Эта находка свидетельствует о наличии жизни на той территории, где согласно карте А. В. Шекова в середине XVI в. было «Дикое поле в Куликовом поле».

Вполне очевидно, что те районы, в которых происходило денежное обращение, не могли существовать без городских или волостных административных центров. Новосильские, Чернские и другие находки говорят о том, что поблизости от них такие центры существовали.

Об использовании в исследуемом регионе джучидских монет известно из письма шута Генне, который в июле – сентябре 1427 г. сопровождал Витовта в поездке. По сообщению меркантильного Генне, когда Витовт ехал через земли новосильских и рязанских князей, местные князья преподнесли ему «tatersche dangen» [CEV. №1329. S. 799]. По всей видимости, Генне имел в виду именно новосильских князей, поскольку к этому времени в Великом княжестве Рязанском уже давно чеканилась собственная монета, отличная от татарских дангов [Шорин 1971. С. 6-12].

Маршрут путешествия Витовта летом 1427 г. можно реконструировать. При этом в большей /С. 89/ степени нас будет интересовать отрезок его пути, проходивший через территорию Верхнего Поочья. Как известно, Генне нагнал великого князя в Крево, на его четвертой стоянке от Трок [CEV. №1329. S. 798; №1292. S. 775]. 30 июня в Минске Витовт попрощался со своей дочерью великой княгиней московской Софьей и писал об этом 3 июля, когда находился в 3-х днях пути от Минска [CEV. №1291. S. 774]. Софья направилась в Москву, а Витовт поехал другой дорогой. К 14 июля 1427 г. он добрался до Кричева, откуда писал гроссмейстеру Немецкого ордена, упоминая о сопровождавшем его Генне [CEV. №1292. S. 775]¹.

Из письма Генне от 15 августа можно понять, что из Кричева Витовт направился во владения Сигизмунда Кейстутовича, а затем – во владения Свидригайла Ольгердовича [CEV. №1329. S. 798-799]. Согласно дошедшим до наших дней источникам, в 1422 г. Сигизмунд носил титул «князя стародубского», а Свидригайло – «князя черниговского, северского и трубчевского» [LEuC UB. Bd. 5. №2637. S. 888; CEV. №1034. S. 569]. По мнению С. М. Кучиньского, Сигизмунд также мог владеть и Брянском. При этом ученый опирался на объединение Брянска и Стародуба под началом одного князя в более позднее время [Kuczyński 1936. S. 176-177, 180-181, 190]. Однако до этого времени складывалась совсем иная ситуация. В конце XIV – начале XV вв. великий князь Роман Брянский также носил титул «князя черниговского» [ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. 2000. Стб. 111, 176; ПСРЛ. Т. 15. 2000. Стб. 471]; Дмитрий Ольгердович Брянский также носил титул «князя трубчевского» [ДДГ. 1950. №6. С. 22; ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. 2000. Стб. 138; ПСРЛ. Т. 43. 2004. С. 134]. Еще в XIV в. титулы епископа «черниговский» и «брянский» были тождественны [РИБ. Т. 6. 1908. Прил. Стб. 443-446]. Для выяснения принадлежности Брянска в 1427 г. можно привлечь сведения исторической географии. Дорога от Минска через Могилев и Кричев до Стародуба реконструирована В. Н. Темушевым по источнику первой трети XVI в. [Кром 2008. С. 29; ПИВЕ. Т. 6. С. 71. №18]. Дорога от Стародуба через Трубчевск на Брянск действовала еще в конце XIV в. Также она известна из источников конца XV – первой трети XVI вв. [ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. 2000. Стб. 138; СИРИО. Т. 41. С. 442; ПИВЕ. Т. 6. С. 71. №18]. Из Стародуба Витовт мог поехать на Трубчевск, и лишь затем на Брянск. При этом неизвестно, чтобы он вновь проезжал через владения Сигизмунда. Поэтому можно думать, что в 1427 г. именно Свидригайло владел и Трубчевском, и Брянском.

Далее, по словам Генне, «господин поехал к за́мку (hus) под названием "Myszensyk" (иначе "Myssensytk" – Р. Б.), туда прибыло много татар, которые под моим господином сидят в той области во всех сторонах и повсюду, и привели ему коней, верблюдов, давали луки и много подарков. Там господин поехал к за́мку (hus) подданного своего воеводы, тот подарил ему две сотни коней и шубу, и много денег; его жена и его дети одарили моего господина особо». В переводе этого письма на польский язык Л. Голембиовский не смог истолковать название «Myszensyk», но все же заметил, что это не Минск, как это позже полагали А. Прохаска и А. И. Барбашев [Gołębiowski 1830. S. 230; Prochaska 1880. S. 660; Барбашев 1891. С. 198-199]. От владений Свидригайла Витовт явно следовал в восточном или северо-восточном направлении. И. Данилович предположил, что речь идет о Мценске [Daniłowicz 1862. №1459. S. 98]. По мнению Д. И. Иванова, за́мок «Myssensytk» – может быть Мезецк, а за́мок воеводы – это Любутск или Мценск [Иванов 1999. С. 102]. Для прояснения этого вопроса привлечем список городов Свидригайла 1432 г. в транскрипции С. В. Полехова². Мезецк в списке обозначен как «Mesczesk» (Мещеск). Мценск обозначен как «Miszenyesk»³, что очень близко к «Myszensyk» (по Л. Голембиовскому) или «Myssensytk» (по А. Прохаске). Еще одним сложным местом в письме шута Генне является трактовка слова «hus». Буквально оно переводится как «дом», но служит для обозначения за́мка (укрепленного дома) или крепости. В первом случае оно использовано для обозначения города Мценска. Во втором – для обозначения места жительства воеводы, которое, видимо, представляло собой крепость, находившуюся «там» (это слово пропущено в переводе Д. И. Иванова), то есть внутри крепости Мценска. В это время Мценск был единственным известным центром «воеводства» в регионе.

Представляется возможным уточнить путь Витовта от Брянска до Мценска. Из письма шута Генне известно, что литовский господарь путешествовал вместе со своей великой княгиней. С 1418 г. женой Витовта была вдова князя Ивана Карачевского – Ульяна [Długosz. Т. IV. 1869. S. 202]. Поэтому можно думать, что по пути от Брянска Витовт с Ульяной побывали в ее владениях. После посещения Карачева их дорога могла проходить через Звенигород, расположенный на левом притоке Оки – р. Неполодь⁴, а затем шла на Мценск.

Когда после посещения Мценска Витовт поехал дальше, к нему вышли навстречу пять князей новосильского дома, великий князь рязанский и принесли ему присягу [CEV. №1329. S. 799; Беспалов 2008. С. 257-258]. Более наглядно /С. 90/ путь Витовта через Новосильско-Одоевское княжество можно реконструировать по маршруту литовских войск осени 1406 г., который также проходил через Стародуб и Брянск⁵. В Брянске войска Витовта находились 2-3 сентября. Оттуда они выступили в поход на Плаву, дойдя до которой расположились на Пашковой гати, то есть разбили свой лагерь у переправы через реку. Московские войска выступили из Москвы 7 сентября, переправились через Оку в районе Серпухова и, таким образом, шли на Плаву через верховья Упы [ПСРЛ. Т. 25. 2004. С. 234; ПСРЛ. Т. 15. 2000. Стб. 474-476; SRP. Bd. 3. S. 282-283]. Войска Василия I затратили на свой путь от Москвы до Плавы 15 дней (с 7 до 22 сентября). Приблизительно столько же времени было у войск Витовта на путь от Брянска до Плавы. Важно отметить, что кратчайшее расстояние от Брянска до Плавы приблизительно равно кратчайшему расстоянию от Москвы до Плавы. Поэтому можно думать, что противоборствующие стороны остановились именно там, где они встретились, разумеется, с учетом предварительной разведки местности. Очевидно, от Брянска войска Витовта двигались кратчайшим путем через Карачев, Мценск, а далее по водоразделу рек Черни и Снежеди. Они достигли Плавы у Пашковой гати, видимо, где-то в районе современного Плавска⁶.

В 1427 г., переправившись через Плаву, Витовт посетил свои владения, расположенные между земель новосильских и рязанских князей (czwuschen ire lande) [CEV. №1298. S. 779]. По всей видимости, речь идет о верховьях Упы. Так, о принадлежности себе крепости Тулы Витовт сообщал еще в начале 1425 г. [CEV. №1181. S. 688]. В литовско-рязанском (литовско-переяславском) договоре 1427 г. перечислены литовские города и волости, расположенные в верховьях Упы – это Тула, Берестей, Ретань, Спаш, Заколотен и Гордеевский [ДДГ 1950. №25. С. 68].

Затем на каком-то участке Витовт продолжал свой путь так, что московские земли находились от него по левую сторону. Как известно, начиная от устья Протвы по реке Оки вниз по ее течению проходила московско-рязанская граница [См.: Кучкин 2003. С. 251-259]. Вероятно, Витовт добрался до Оки, и далее двигался вдоль нее или плыл по ее течению. Поскольку, по словам Витовта, он побывал за 100 миль к востоку от Смоленска, то из расчета 7,5 км в одной немецкой миле [См.: Noback 1851. T. 1. S. 114] можно думать, что в этой поездке он добрался до Рязани или как минимум до Коломны. Когда Витовт повернул назад, то московские земли оказались по правую сторону. Он имел возможность повернуть на Москву и добраться до нее за 3 дня, но дела заставили его двигаться дальше [CEV. №1298. S. 779].

После упоминания о великом князе рязанском и других пяти князьях (новосильских) Генне сообщает, что затем и некие другие подданные Витовта – князья и господа приносили ему подарки [CEV. №1329. S. 799]. На этом основании можно думать, что назад Витовт возвращался через Любутск и западную (литовскую) часть Верхнего Поочья. Сеть дорог в Поугорье была реконструирована В. Н. Темушевым [Темушев 2009. С. 92; Темушев 2011. С. 66]. Впрочем, точный маршрут литовского господаря на этом участке указать довольно сложно. 14-15 августа Витовт был в Смоленске. Там он планировал сесть на корабль и за три недели (к 7 сентября) доплыть до Киева. Потом – за 14 дней доехать до Луцка, оттуда до Владимира и затем до Городла (на реке Буге), где должны были состояться переговоры с польским королем Ягайлом. Свое возвращение литовский господарь планировал по Бугу через Брест (Brisk), Мельник и Дрогичин, а затем собирался ехать через Гродно [CEV. №1298. S. 779-780].

Возвращаясь к первому из верхнеокских отрезков пути Витовта, следует заметить, что, по всей видимости, в этом районе имелась хорошо известная дорога. На участке от Мценска до Тулы ее реконструировал А. Н. Наумов по источникам XVI-XVIII вв. [Наумов 2007. С. 110. Карта 1]. Возможно, в первой трети XV в. она проходила несколько иначе, тем не менее, регулярно действовала. Если в 1406 г. Витовт ехал по ней во главе крупных войск, то в 1427 г. путешествовал во главе одной лишь великокняжеской свиты. Думается, ему было бы нецелесообразно выезжать в Дикое поле. За месяц пути от Кричева до Смоленска по самым скромным подсчетам он проделал более 1500 км, то есть в среднем проезжал более 50 км в день. Для езды на лошадиной тяге с такой скоростью была необходима хорошо организованная сеть ямских станций. Не случай- /С. 91/ но Генне писал, что на всем пути до Смоленска им постоянно доставляли лошадей. Часть из них была дана Витовту в качестве подарка, но часть, видимо, была необходима для обновления великокняжеского эскорта. Судя по новым сведениям нумизматики, на отрезке от Мценска до Плавы путь Витовта пролегал через заселенную территорию Новосильско-Одоевского княжества. Одним из мест его остановки мог быть населенный пункт, располагавшийся в районе современного поселка Чернь.

Итак, можно с уверенностью говорить о существовании в это время благоустроенной дороги по маршруту: Брянск – Карачев – Мценск – Чернь – Пашкова Гать (на Плаве) – Тула – Серпухов.

Нумизматические и письменные источники первой трети XV в. полностью согласуются между собой и вносят существенные коррективы в давний стереотип, сложившийся на основании трактовки источников XVI-XVII вв. На мой взгляд, летописное сообщение о взятии татарами Новосиля в 1375 г. вовсе не свидетельствует о полном запустении города в это время. Также на основании поздних источников, нельзя говорить о запустении всей южной части Новосильско-Одоевского княжества, в том числе и Черни, в конце XIV в. По сведениям нумизматики, после 1375 г. еще как минимум полвека продолжались новосильско-ордынские экономические отношения. Очевидно, сохранялись и соответствующие политические контакты. При всей скудности письменных источников, в дальнейшем эти вопросы, видимо, могут быть прояснены с помощью планомерных археологических раскопок, проводимых на всей территории исследуемого региона.

{Примечания - в публикации даны внизу страниц}

/С. 89/ ¹ Ранее в статье о поездке Витовта 1427 г. [Беспалов 2008. С. 256-259], мной был затронут вопрос о датировке письма шута Генне от 15 августа, но не упоминалось письмо Витовта из Кричева от 14 июля 1427 г., из которого без лишних слов ясно, что Генне путешествовал вместе с великим князем. Таким образом, вопрос о датировке письма шута Генне мною не был раскрыт полностью. Теперь восполняю этот пробел.

² Выражаю благодарность С. В. Полехову за предоставленную возможность использовать его исследование «Когда был составлен "Список городов Свидригайла"?» еще до его публикации.

³ По А. Коцебу – «Wiszenyesk» [Kotzebue 1820. S. 144; Коцебу 1835. Приб. 2. С. 8].

⁴ О локализации Звенигорода см.: Зайцев 2009. С. 169.

/С. 90/ ⁵ Поход Витовта на Стародуб был связан с изменой князя Александра Патрикеевича Стародубского. А. Прохаска опубликовал письмо комтура Рагнита от 2 сентября, в котором тот сообщает о своем прибытии к Витовту в Брянск и о его текущих делах. На следующий день из Брянска Витовт писал маршалу Немецкого ордена о прибытии к нему комтура Рагнита и жмудского старосты. Год в письмах не указан, однако в Прусской хронике и книге казначея Немецкого ордена записано, что комтур Рагнита вместе со жмудским старостой принимали участие в «русском походе» 1406 г. Записи об участии комтура Рагнита во втором «русском походе» (1408 г.) нет. Поэтому А. Прохаска справедливо отнес эти письма к 1406 г. [SRP. Bd. 3. 1866. S. 282-283; CEV. №347, 348. S. 131-132, 970, 972-973].

⁶ Я. Длугош писал, что после заключения перемирия 1406 г. многим полякам Витовт раздал в награду рыцарские гербы. Причем произошло это почему-то на реке Угре [Długosz. T. III. 1868. S. 532]. Этот сюжет был использован В. Н. Темушевым в качестве аргумента того, что именно со стороны Угры Витовт мог направлять свои войска для опустошения Московской земли [Темушев 2009. С. 63-64; Темушев 2011. С. 72-73]. Однако имеется ряд соображений к тому, чтобы поставить эти сведения Я. Длугоша под сомнение. Во-первых, в отличие от русских летописей и прусской хроники рассказ польского хрониста очень несодержательный. То есть ему вообще были плохо известны детали похода на Плаву. Во-вторых, в походе 1406 г. поляками командовал Свидригайло, который затем остался вместе с ними в Брянске. То есть в этом году эти поляки не могли принести в Польшу таких вестей. На Угру в 1408 г. ходили другие польские отряды под командованием маршала Польского королевства Збигнева, а затем вернулись назад [Długosz. T. III. 1868. S. 536-538]. По всей видимости, известия о двух схожих по своему содержанию похода Витовта против Василия I (1406 и 1408 гг.) позже привели к ошибке Я. Длугоша.

Источники и литература

Барбашев А. И. Витовт, последние двадцать лет княжения. СПб., 1891.

Беспалов Р. А. Источники о поездке Витовта в область Новосильского и Рязанского княжеств в 1427 году // Верхнее Подонье: Археология. История. Вып. 3. Тула, 2008. – С. 256-259.

Беспалов Р. А. Денежное обращение в верховьях рек Оки и Дона во второй половине XIV – первой трети XV века в контексте политической истории региона // Позднесредневековый город III: археология и история. Материалы III Всероссийского семинара. Ноябрь 2009 г. / Под ред. А. М. Воронцова, И. Г. Бурцева. Тула, 2011. – С. 84-97.

Беликов В. Ю., Колычева Е. И. Документы о землевладении князей Воротынских во второй половине XVI - начале XVII вв. // Архив русской истории. Вып. 2. М., 1992. – С. 93-121.

Бычкова М. Е. Состав класса феодалов России в XVI в. Историко-генеалогическое исследование. М., 1986.

Горский А. А. Москва и Орда. М., 2000.

ДДГ. 1950. – Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.-Л., 1950.

Зайцев А. К. Черниговское княжество X-XIII вв.: избранные труды. М., 2009.

Иванов Д. И. Московско-литовские отношения в 20-е годы XV столетия // Средневековая Русь. Вып. 2. М., 1999. – С. 79-115.

Ковылов С. В. Новосильское княжество и новосильские князья в XIV-XV вв. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. / На правах рукописи. Орел, 1997.

Коцебу А. Свитригайло, великий князь Литовский, или дополнение к историям Литовской, Российской, Польской и Прусской. СПб., 1835.

Кром М. М. Стародубская война 1534-1537. Из истории русско-литовских отношений. М., 2008.

Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV века. Внешнеполитические договоры. М., 2003.

Кучкин В. А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой // Куликовская битва. Сборник статей. М., 1980. – С. 26-112.

Любавский М. К. Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания первого литовского Статута. М., 1892.

Любавский М. К. Образование основной территории великорусской народности. Заселение и объединение центра. Л., 1929.

Наумов А. Н. Водораздельные городища и сухопутные дороги на водоразделе Оки и Дона в развитом средневековье (К вопросу о методике археологического поиска). // Верхнее Подонье: Природа. Археология. История. Вып. 2. Т. 1. Тула, 2007. – С. 108-118.

Наумов Е. П. К истории летописного «Списка русских городов дальних и ближних» // Летописи и хроники. Сборник статей 1973 г. М., 1974. – С. 150-163.

РИИР. Вып. 2. – Редкие источники по истории России. Вып. 2: Новые родословные книги XVI в. / Подг. З. Н. Бочкарева, М. Е. Бычкова. М., 1977.

Родословная келейная книга святейшего государя Филарета Никитича патриарха всея России // Юбилейный сборник Императорского С.-Петербургского архелогогического института. 1613-1913. СПб., 1913.

Родословная книга князей и дворян российских и выезжих. Ч. 1. М., 1787.

Родословная книга по трем спискам с предисловием и азбучным указателем // Временник Императорского общества истории и древностей российских. Кн. 10. М., 1851.

СИРИО. Т. 41. – Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Нагайскою Ордами и с Турцией. Т. I. (С 1474 по 1505 год, эпоха свержения монгольскаго ига в России) // Сборник Императорского русского исторического общества. Т. 41. СПб., 1884.

СИРИО. Т. 71. – Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Т. III. (1560 – 1571 гг.). // Сборник Императорского русского исторического общества. Т. 71. СПб., 1892.

ПИВЕ Т. 6. – Памятники истории Восточной Европы. Источники XV–XVII вв. Т. VI. Радзивилловские акты из собрания Российской национальной библиотеки. Первая половина XVI в. / Составитель М. М. Кром. Москва-Варшава, 2002.

Поменник Введенської церкви в Ближних Печерах Киево-Печерської Лаври / Упорядкування та вступна стаття Олексiя Кузьмука // Лаврьский альманах. Вип. 18. Київ, 2007.

ПСРЛ. Т. 11. 2000. – Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью // Полное собрание русских летописей. Т. 11. М., 2000.

/С. 92/ ПСРЛ. Т. 15. 2000. – Тверской сборник // Полное собрание русских летописей. Т. 15. М., 2000.

ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. 2000. – Рогожский летописец // Полное собрание русских летописей. Т. 15. М., 2000.

ПСРЛ. Т. 25. 2004. – Московский летописный свод конца XV века // Полное собрание русских летописей. Т. 25. М., 2004.

ПСРЛ. Т. 35. 1980. – Летописи Белорусско-Литовские // Полное собрание русских летописей. Т. 35. М., 1980.

ПСРЛ. Т. 43. 2004. – Новгородская летопись по списку П. П. Дубровского // Полное собрание русских летописей. Т. 43. М., 2004.

РИБ. Т. 6. 1908. – Памятники древне-русскаго каноническаго права. Ч. 1. (Памятники XI – XV в.). // Русская историческая библиотека. Т. 6. СПб., 1908.

Темушев В. Н. Пограничные города Великого княжества Литовского: Дмитровец в XV в. // Studia Historica Europae Orientalis = Исследования по истории Восточной Европы. Вып. 2. Минск, 2009. – С. 44-120.

Темушев В. Н. Поугорье и верхняя Ока в системе обороны восточной границы Великого княжества Литовского // Позднесредневековый город III: археология и история. Материалы III Всероссийского семинара. Ноябрь 2009 г. / Под ред. А. М. Воронцова, И. Г. Бурцева. Тула, 2011. – С. 66-83.

Тихомиров М. Н. Список русских городов дальних и ближних // Исторические записки. Т. 40. М., 1952. – С. 214-259.

Тропин Н. А. Елецкая земля в XII-XV вв. Елец, 1999.

Тропин Н. А. Южные территории Чернигово-Рязанского порубежья в XII-XV вв. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. / На правах рукописи. Москва, 2007.

Шеков А. В. О времени упоминания средневековых верхнеокских городов в обзоре «А се имена всем градом рускым, далним и ближним» // Верхнее Подонье: Природа. Археология. История. Т. 2. Тула, 2004. – С. 117-140.

Шеков А. В. О системе наследования княжеских столов среди князей Новосильских в XIV-XV веках // Забелинские научные чтения – Год 2005-й. Исторический музей – энциклопедия отечественной истории и культуры. Труды ГИМ. Вып. 158. М., 2006. – С. 258-268.

Шеков А. В. Об исторической географии Новосильско-Одоевского княжества в последней четверти XIV – начале XV в. // Куликовская битва в истории России / Сост. А. Н. Наумов. Вып. 2. Тула, 2012. – С. 112-128.

Шорин П. А. Монеты Великого княжества Рязанского (2-я половина XIV – 1-я половина XV вв.). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 1971.

Федоров-Давыдов Г. А. Клады джучидских монет // Нумизматика и эпиграфика. Т. I. М., 1960. – С. 94-192.

Янин В. Л. Новгород и Литва: пограничные ситуации XIII-XV веков. М., 1998.

CEV – Codex epistolaris Vitoldi magni Ducis Lithuaniae 1376-1430 / Collectus opera Antonii Prochaska // Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 6. Crakoviae, 1882.

Daniłowicz I. Skarbiec diplomatόw papiezkich, cesarskich, krolewskich, książęcych; uchwał narodowych, postanowień rόżnych władz i urzędόw posługujących do krytycznego wyjaśnienia dziejόw Litwy, Rusi Litewskiej i ościennych im krajόw. T. 2. Wilno, 1862.

Gołębiowski Ł. Domy i dwory: przy tém opisanie aptéczki, kuchni, stołów, úczt, biesiad, trunków i pijatyki; łaźni i kąpieli; łóżek i pościeli, ogrodów, powozów i koni; błaznów, karłów, wszelkich zwyczajów dworskich i różnych obyczajowych szczegółów. Warszawa, 1830.

Jana Długosza kanonika krakowskiego Diejόw polskich / Perzeklad Karoła Mecherzyńskiego. T. III. Kraków, 1868.

Jana Długosza kanonika krakowskiego Diejόw polskich / Perzeklad Karoła Mecherzyńskiego. T. IV. Kraków, 1869.

Kotzebue A. Switrigail. Ein Beytrag zu den Geschichten von Litthauen, Rußland, Polen, Preussen. Leipzig: bey Paul Gotthelf Kummer, 1820.

Kuczyński S. M. Ziemie Czernihowsko-Siewerskie pod rządami Litwy. Warszawa, 1936.

LEuC UB. Bd. 5. – Liv-, Esth- und Curländisches Urkundenbuch nebst Regesten / Нerausgegeben von Dr. Friedrich Georg von Bunge. Fünfter Band. Riga: Verlag von N. Kymmel, 1867.

Noback C., Noback F. Vollständiges Taschenbuch der Münz-, Maass- und Gewichts-Verhältnisse. T. 1. Leipzig, 1851.

Prochaska A. Trefniś Henne u Witołda // Przewodnik naukowy i literacki. Rocznik VIII. Nr. 8. Lwόw, 1880. – S. 58-74.

SRP. Bd. 3. 1866. – Scriptores rerum Prussicarum. Die Geschichtsquellen Preussischen Vorzeit bis zum untergange der Ordensherrschaft / Herausgegeren von Dr. Theodor Hirsch, Dr. Max Töppen und Dr. Ernst Strehlke. Bd. 3. Leipzig, 1866.

_______________________________________________________________________

Комментарии и ремарки, не вошедшие в публикацию

Здесь статья публикуется в авторском варианте, возможно, без каких-то малозначительных правок редактора сборника.