Исконная вотчина князей Огдыревских и Мезецких... Часть 1.

Опубликовано: Беспалов Р. А. Исконная вотчина князей Огдыревских и Мезецких (по опубликованным источникам) // Город Средневековья и раннего Нового времени II (V): археология, история. Материалы V всероссийского семинара. Ноябрь 2013 г. / Под ред. И. Г. Бурцева. Тула: Гос. музей-заповедник «Куликово поле», 2016. – С. 139–161. [2,84 а. л., 4 илл.]

Часть 2 >>   

/С. 139/

Исконная вотчина князей Огдыревских и Мезецких
(по опубликованным источникам)

Огдыревские князья являлись ветвью тарусских князей и происходили от князя Всеволода Юрьевича. Его сыновья князья Дмитрий и Андрей в верховьях Оки имели свой город, вместе с которым перешли на службу к великому князю литовскому Витовту. Впервые на литовской службе они упомянуты в летописных сведениях, описывающих события осени 1424 г. При этом не указана географическая часть их титула [Беспалов, 2009а. С. 206-209]. У Витовта они выслужили город Мезецк (Мезческ, Мещёвск) и ряд волостей в западной (литовской) части Верхнего Поочья. Мезецк был пожалован им в вотчину, и к середине XV в. стал для них новым административным центром. Так отпрыски Всеволодичей приобрели новое для себя прозвище князей Мезецких. Вместе с тем, в их роду еще сохранялась ветвь князей Огдыревских, которая существовала еще в середине XVI в. Литовские владения мезецких князей хорошо известны в историографии и отображены на исторических картах, в частности, в работах М. К. Любавского, С. М. Кучиньского, А. В. Шекова, В. Н. Темушева [Любавский, 1892. С. 55-56. Карта; Kuczyński, 1936. S. 146-148. Mapa; Шеков, 1993. Карта; Шеков, 2012а. С. 147-151. Карта 3; Темушев, 2007. С. 262]. Однако из исконных вотчин семейства Всеволодичей был локализован только центр волости Жабынь, располагавшейся недалеко от новосильского города Белёва. Город Гдырев или Огдырев, а также волость Устье локализованы не были, поскольку давно исчезли из письменных источников и не отразились на картах местности.

Землевладения мезецких князей на литовской службе до 1494 г.

О формировании землевладений мезецких князей в XV в. известно преимущественно из ретроспективных данных. Так, в ходе событий 1489-1493 гг. часть мезецких князей перешла от Литвы на московскую службу, и встал вопрос о разделе их дольниц на литовскую и московскую части. 30 января 1494 г. на переговорах с московскими боярами литовские послы заявили, что «Мезческъ съ волостьми – данье государей нашихъ (литовских – Р. Б.) мезоцкимъ княземъ». В этой связи они предложили: «Ино у вашего государя (Ивана III – Р. Б.) которые мезоцкие князи, те бы отчину свою ведали, волости торуские, съ чемъ приехали къ нашимъ (литовским – Р. Б.) государемъ: Говдыревъ, да Устье, да Жебынь; а данье государей нашихъ (литовских – Р. Б.) – то было бы темъ княземъ (мезецким – Р. Б.), которые служат нашему государю (Александру – Р. Б.)» [СИРИО. Т. 35. С. 120].

Послы привезли с собой список городов и волостей мезецких князей. Он сохранился в посольских книгах дипломатических сношений Москвы с Литвой в двух записях. Кроме того, они зачитали жалованную грамоту великого князя литовского Сигизмунда, выданную мезецким князьям около 1435-1440 гг. [СИРИО. Т. 35. С. 118, 137]. Московские бояре провели сравнительный анализ этих двух документов, на основании которого можно восстановить перечень городов и волостей мезецких князей из несохранившейся грамоты Сигизмунда. Среди них были исконные вотчины Всеволодичей, с которыми они прибыли на литовскую службу: «Агдыревъ, Устье, Жабынь»; кроме того, «выслуженный» ими у Витовта город «Мезческъ» с рядом волостей; а также волости, «приданные» им Сигизмундом: «Силковичи да Новое Село». Отсюда же становится известным, что в течении р. Оки у Всеволодичей появились волости: Лабодин и Рука (Табл. 1).

Таблица 1. Владения мезецких князей на литовской службе¹

Источник	Происхождение вотчин	Перечень городов и волостей
Грамота Сигизмунда	Исконные	Агдыревъ, Устье, Жабынь
	Пожалование Витовта	Мезческъ, Барятинъ, Оренъ, Немръзки, Уруга, Брынъ, Сокулин, Сухиничи, Олешна, Котор, Дубровка, Усты
	Появились до 1435-1440 гг.	Рука, Лабодинъ
	«Приданное» Сигизмунда	Силковичи, Новое Село
Грамота Казимира трем из пяти мезецких князей	Исконные	Огдырев, Устье, Жабын
	Пожалование Витовта	Мезочоскъ, {Барятин,} Орен, Немерзка, Акога, Бринъ, {Сокулин,} Сухиничи, Олешна, Котер, Дубровна, {Усты}
	Появились до 1435-1440 гг.	Рука, Лабодин
	«Приданное» Сигизмунда	Сулъковичи, {Новое Село}

/С. 140/

Посольский список конца XV в.	Исконные	Агдыревъ, Устье, Жабынь
	Пожалование Витовта	Мезческъ, Барятинъ, {Орен,} Немръзки, Уруга, Брынъ, {Сокулин,} Сухиничи, Олешна, {Котор, Дубровка, Усты}
	Появились до 1435-1440 гг.	Рука, Лабодинъ
	«Приданное» Сигизмунда	Силковичи, Новое Село

В начале 1440-х гг. князь Дмитрий Всеволодич получил от великого князя литовского Казимира «на отчину его подтверженье, на Мещескъ и Колковичи». То есть на пожалование Витовта Мезецк (с волостями) и «приданное» Сигизмунда Силковичи (с Новым Селом). Также князь Дмитрий получил еще ряд волостей, которые были даны ему только на время, «до воли» великого князя, и в дальнейшем не закрепились за семейством Всеволодичей [LM. Kn. 3. P. 34, 46; РИБ. Т. 27. Стб. 40-41, 69].

По смерти князь Дмитрий Всеволодич не оставил мужского потомства [Поменник Введенської церкви, 2007. С. 19], и все вотчины семейства отошли к его родному брату князю Андрею Шутихе. В записях Литовской метрики, а также в Любецком и Введенском Печерском синодиках географическая часть титула князя Дмитрия и Андрея Всеволодичей все еще не указывалась [Зотов, 1892. С. 29; Поменник Введенської церкви, 2007. С. 19]. В третьей книге записей Литовской метрики сохранилась выпись из жалованной грамоты Казимира трем детям князя Андрея Всеволодича: Федору, Роману и Ивану, которые впервые в источниках явно названы «мезецкими князьями» [LM. Kn. 3. P. 44; РИБ. Т. 27. Стб. 64-65]².

Перечень городов и волостей Казимировой грамоты схож с перечнем из грамоты Сигизмунда, однако в грамоте Казимира отсутствовал ряд волостей: Барятин, Сокулин, Усты и Новое Село. По всей видимости, старший сын князя Андрея Всеволодича – князь Александр Андреевич умер раньше своего отца, а его дети унаследовали волость Барятин, может быть еще какие-то волости, но в дальнейшем больше не смогли претендовать на Мезецк. От них произошла ветвь князей Барятинских [ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 282; РИИР. Вып. 2. С. 113-114]. Очевидно, какие-то имения приходились на долю еще одного сына князя Андрея Всеволодича – слепого от рождения князя Василия Андреевича, а также – на долю вдовствующих княгинь.

В посольском списке конца XV в. по сравнению с перечнем из Сигизмундовой грамоты тоже отсутствовал ряд волостей. Вновь не было Сокулина и Устов, а кроме того: Орена, Котора и Дубровки. Не ясно, связано ли это с недосмотром составителя? Он также не учел новую волость Опалев (вблизи Немерзки), выявленную позже [СИРИО. Т. 35. С. 153]. Однако в его списке появились и иные новые волости мезецких князей: Орнеры (вблизи Сухиничей и Сокулина), Хозцы (вблизи Олешни), которые, по словам московских бояр, из старины были козельскими. Также появилась волость Бакино (рядом с Лабодиным).

Так восстанавливается общая картина землевладений семейства тарусских Всеволодичей на литовской службе до 1494 г. Не сложно заметить, что их литовские пожалования составляли существенный массив земель. Это наталкивает на мысль о том, что на службу к Витовту Всеволодичи прибыли не менее состоятельными князьями и были способны выполнять серьезные административные и военные задачи.

Локализация исконных вотчин тарусских Всеволодичей.

Поиск города Гдырева или Огдырева осложнен древней фонетикой этого названия. В XV в. в своем начале оно имело два согласных звука, которые по-разному произносились носителями разных диалектов русского языка, и, соответственно, по-разному передавались в письменной форме. Тем не менее, в этом вопросе выявляется закономерность. В источниках, произошедших из Великого княжества Литовского, встречаются написания: «Кгдырев», «Огдырев», «Окдырев», «Агдырев», «Акдырев». Соответственно, князья назывались: «окдыревскими», «о(г)дыревскими» и т. д. [LM. Kn. 3. P. 37; LM. Kn. 5. 2012. P. 246; СИРИО. Т. 35. С. 118, 137, 246]. В московской же традиции город стал называться «Говдырев», а его вотчинники – «говдыревскими» или даже «гоздыревскими» [СИРИО. Т. 35. С. 120, 137, 153, 154, 195; Родословная книга, 1851. С. 243]. Примечательно, что разночтение «о(г)дыревские» – «говдыревские» сохранилось в литовском и в московском списках литовско-московского договора 1494 г., что наглядно иллюстрирует выявленное нами диалектное различие [LM. Kn. 5. 2012. P. 251; СИРИО. Т. 35. С. 127, 130]. Судя по родословным росписям самих мезецких князей, они называли своих родичей «огдыревскими» [Кузьмин, 2012. С. 191; РИИР. Вып. 2. С. 113-114].

Вероятно, в первоначальной форме названия города можно было бы ожидать «Гдырев». В западно-русской письменности согласная «-г-» пере/С. 142/давалась как «-кг-». Например: «Gasztolt» – «Кгаштовт», «Kezgayl» – «Кезкгаил» [LM. Kn. 3. P. 20, 22, 26, 27; ПСРЛ. Т. 32. М., 1975. С. 150-151, 156, 157]. Отсюда написание «Кгдырев». Согласные, стоящие в начале слова, были сложны для произношения. Поэтому в разговорной речи перед ними могла появляться чередуемая безударная гласная «о-», «а-» (в разных диалектах). Например: «Рша» – «Орша» [LM. Kn. 3. P. 26, 27, 28]; «Мценск», «Мченск» – «Амченск» [Словарь орловских говоров. Вып. 1. 1989. С. 43]. Так в написании слова «Гдырев», «Кгдырев» появилось чередование: «Огдырев», «Окдырев», «Агдырев», «Акдырев».

В северо-восточном диалекте русского языка изменяемая часть слова «Гдырев» произносилось иначе. Гласная появилась после первой согласной. Близкий аналог слово: «кгды», «къгды» – «когда» [СРЯ. Вып. 4. С. 16]. Отсюда – «Говдырев». Варианты написания: «говдыревский» и «гоздыревский» показывают, что согласный звук, в первом безударном слоге, обозначаемый буквами «-в-», «-з-», был не достаточно внятным, возможно, исчезающим. В этой связи возможно написание: «годыревский».

Эти наблюдения актуальны, поскольку с конца XV в. огдыревские князья и их исконная вотчина исчезли из орбиты Великого княжества Литовского и целиком переместились в поле зрения московских делопроизводителей. Именно их документами XVI-XVII вв. нам предстоит воспользоваться.

Поиск волости Устье имеет другую сложность. Устье – это место соединения одной реки с каким-либо другим водоемом (рекой, озером, морем)³. Понятно, что люди издревле селились поближе к воде, а в речной системе имеется невероятное множество мест соединения рек и речушек. Поэтому искать нужное устье весьма затруднительно. Впрочем, поиск может существенно сузиться перечнем населенных пунктов, имеющих в названии морфему «усть-».

Географическим ориентиром для поиска может служить Жабынь, а также три других волости в окрестностях города Белёва, которые появились у мезецких князей во время их литовской службы: Рука, Лабодин и Бакино. Описание территории этих волостей ранее было сделано А. В. Шековым [Шеков, 2012а. С. 240-241; Шеков, 2012б. С. 125-126]. Представляется возможным внести в его труд некоторые дополнения и уточнения (см. карту).

/С. 141/

/С. 142/ Пространство бывшей Жабынской волости, располагавшейся в 7 км к северо-востоку от Белёва, можно определить по двум сохранившимся выписям из писцовых книг Григория Гридкова и подъячего Василия Жмакина 1568/69 г. [АСЗ. Т. 3. №158. С. 134-135]. В первом документе названа деревня Пашковская Володинская, что на правой стороне р. Коломенки (правый приток р. Оки)⁴ – современное Володьково. Она же названа «жабынской» деревней. На левой стороне р. Коломенки названа деревня Кузнецова, Игнатова селища, она же Игнатовская Жабынская – современное Горбуново [Белевская вивлиофика. Т. 1. С. 292]. Со стороны Кузнецовой Игнатовой протекала р. Жабынка. Этим деревням принадлежало пространство от р. Боровёнки (правый приток р. Оки, ныне на ней расположена деревня Боровна) – до р. Козельны (правый приток р. Оки, ныне на ней расположена деревня Георгиевка), то есть около 7 км вдоль правого берега р. Оки. С восточной стороны территория была окружена лесом, который по р. Козельне и по р. Коломенке отступал от р. Оки не более чем на 4 км. Бортные угодья были поделены р. Коломенкой между володьковскими и игнатовскими бортниками, которые ходили вверх по реке и заходили вглубь леса еще дальше, до р. Вязовёнки, «на одоевский рубеж» (порядка 12 км от устья р. Коломенки).

В другой выписи из писцовых книг Григория Гридкова и подъячего Василия Жмакина 1568/69 г. упоминается деревня Жабынь Селехова, которая находилась на левом берегу р. Оки, примерно напротив устья Коломенки, где либо соседствовала с деревней Береговой, либо была с ней одним целым⁵. В писцовых документах 1623/24 – 1629/30 гг. на этом месте значилась деревня Жабынь, Селехова, Береговая [Белевская вивлиофика. Т. 2. С. 134-137]. Вероятно, ранее Селеховская деревня тоже относилась к Жабынской волости тарусских Всеволодичей.

В 1584/85 г. по жалованной грамоте царя Федора Ивановича Жабынское городище (то есть бывший город или крепость) было дано старцу Онуфрию под строительство монастыря в Карманьи (позже – Макарьевская Жабынская пустынь). К городищу были приданы те же деревни: Пашинская (Волошкова), Кузнецова (Игнатовская) и Селиховская [Архимандрит Леонид, 1865. С. 5-6]. Так, видимо, была сохранена (или восстановлена?) давняя целостность этой территории. Как видим, к тому времени жабынская округа уже называлась не только Жабынью, но и Карманьем, что, видимо, было связано с упразднением Жабынской волости и перемещением административного центра в село Карманье⁶. Карманье еще в конце XVIII в. располагалось выше Володьковой, по правую сторону р. Коломенки, /С. 143/ на месте современной деревни Многополье. Позже еще одна деревня Карманье возникла в верховьях р. Коломенки, где стала соседствовать с деревней Алексеевкой⁷.

Итак, в XV в. волость тарусских Всеволодичей Жабынь располагалась внутри Новосильско-Одоевского княжества, между владений белёвских и одоевских князей. Ее центр был укреплен, однако волость имела скорее хозяйственное, чем военное или сколько-нибудь серьезное административное значение. Не исключено, что Жабынская волость включала в себя и какие-то еще территории, однако сведений на этот счет не сохранилось⁸.

Для описания волостей Лабодина, Руки и Бакина удобно воспользоваться перечнем населенных пунктов, соответственно, Лабодинского, Руцкого и Бакинского станов Белёвского уезда, составленным Я. Е. Водарским на основании сведений переписных книг 1678 г. Почти все населенные пункты из этого перечня можно локализовать на планах генерального межевания Белёвского уезда Тульской губернии, Болховского и Дешкинского уездов Орловской губернии, Козельского, Жиздринского и Лихвинского уездов Калужской губернии конца XVIII в. и картах XIX в. (например, на военно-топографических картах России и на картах И. А. Стрельбицкого). Также можно отыскать их в списках населенных мест Тульской, Калужской и Орловской губерний середины XIX в. Более подробные сведения о составе станов можно почерпнуть из Белёвской вивлиофики, опубликованной Н. А. Елагиным. Она содержит список с писцовой книги конца царствования Михаила Федоровича и план генерального межевания Белёвского уезда 1792 г. В связи с распространенностью некоторых топонимов, в данной работе не исключены отдельные погрешности. Однако они не окажут большого влияния на основной массив полученных данных.

Центр Лабодинского стана – впоследствии село Лабодино, находился на р. Руке (левый приток р. Оки). На севере стан доходил до р. Вырки, протекающей южнее города Белёва, и тянулся по левой стороне р. Оки до водораздела бассейна р. Руки с р. Бобрик. С запада к Лабодинскому стану примыкал Бакинский стан с центром в селе Бакино на р. Руке. Он также тянулся с севера на юг от р. Вырки до водораздела бассейна р. Руки с р. Бобрик. Поскольку в грамотах Сигизмунда и Казимира Бакинской волости нет, можно думать, что она выделилась из состава Лабодинской или Руцкой волости мезецких князей в период с 1440-х гг. до 1494 г. Все населенные пункты Лабодинского и Бакинского станов, указанные в переписных книгах 1678 г., легко локализуются. Списки Я. Е. Водарского приводим в алфавитном порядке, без разделения населенных пунктов на поместья и вотчины [Водарский, 1974. С. 230].

Лабодинский стан: Васкова, с. Калзино (Шеншинское, Рождественское), с. Лабодино, Левонтьева, Мочилки, Пронина, Самолкова, Таратухина, Фединская.

Бакинский стан: с. Бакино, Карлово, Маршукова, Мишенское, Нечаевка, сц. Прокино, Резанцова, Собакина, Сухочева, сц. Шишкина.

К началу XVII в. между Бакинским станом и Верхоруцкой волостью Руцкого стана на р. Руке также располагался Мокрищевский стан [Белевская вивлиофика. Т. 2. С. 1-30]. Должно быть, он выделился из Руцкого или Бакинского стана в XVI в., то есть ранее его территория тоже принадлежала огдыревским князьям.

Мокрищевский стан: Велье-Гриневка-Курентяево (на р. Велье), Гремячая (на р. Руке), Елкова (на р. Ручице и р. Вжале), Зюзнево (на р. Дубенке), сц. Мокрищево (на р. Велье), Пузеева (на р. Ручице), Сидоровская-Зайцево-Лавырево (на р. Вжале), Скварцово (на р. Руке), Уколова (на р. Велье), Хамкина (на р. Дубенке).

Руцкой стан Белёвского уезда XVII в. был гораздо более обширным. Его описание удобно разделить на три части. Первая часть находилась к западу от Мокрищевского стана и тянулась в верховья р. Руки. Далее на запад она доходила до р. Уколки (правый приток р. Вытебети), а на юго-западе – до верховьев р. Мошка или Моха (левый приток р. Нугри). К 1595/96 г. центр Верхоруцкой волости, а затем и центр Руцкого стана располагался в селе Уколице, что на р. Уколке [Белевская вивлиофика. Т. 1. С. 396-411]. Он контролировал сухопутные маршруты (возможно, волоки) между трех рек, ведущих: во-первых, по р. Уколке в среднее течение р. Вытебети, которая в свою очередь впадала в р. Жиздру в волости Олешне (Алешне); во-вторых, по р. Руке – в другие волости мезецких князей Бакино и Лабодин; в-третьих, по р. Мошку – в устье р. Нугри, о котором мы скажем далее.

Вторая часть Руцкого стана на севере граничила с Мокрищевским, Бакинским и Лабодинским станами. Она тянулась по левобережью р. Оки на юг от р. Бобрик, до водораздела р. Бобрика с р. Нугрью (левые притоки р. Оки). На западе эта часть стана доходила до верховьев р. Бобрика.

Третья часть в середине XVI в. была Домагощской волостью Руцкого стана. Она была отделена от второй части стана бассейном р. Нугри и течением р. Березуйки (левый приток р. Оки). Домагощская волость тянулась по левобережью р. Оки и на юге доходила до водораздела р. Березуйки с р. Каменкой (левый приток р. Оки), а на западе ограничивалась р. Березуйкой и ее притоком р. Гремячей. В районе этой части Руцкого стана справа в р. Оку впадает р. Зуша. Отсюда открывались водный и сухопутный пути в важнейший военно-административный центр XIV-XV вв. – город Мценск.

/С. 144/ По списку Я. Е. Водарского затруднение вызвал поиск всего нескольких населенных пунктов – это Мокрая Слободка, Повадова, д. Слободка (Липова), Тункова [Водарский, 1974. С. 229]. Остальные легко локализуются.

Руцкой стан:

Часть 1: Брежнева, Громостова (Федьковская), с. Кирейково, Косьянова, Левонова, Новая Передель, Позднякова (б. поч. Киреевский), Старая Передель, Тимофеенки (Федоровская, Хомутово), с. Уколицы.

Часть 2: Артемова, Башкино, Боркова, Боровая (Афанасьевская), Вышние Бедринцы, Долцы, Зайцева, Зубковская (Портниковская), Игнатьева, с. Ключникова, Конарева, Коптеева, Михнева, Олтухово, Петрищево, Средние Бедринцы, Уткина.

Часть 3: Азарова, Брагина (Бородина Лука), с. Городища (Домагощь), сц. Дешкино, сц. Дремово, Дубовая, Коленеева, Корнилова, Косьяновская (Гареева), Кузьминская (Бунино), Липовки, Острикова, Пащункова, Плужникова, д. Погиблая Слободка (Матвеевская), Рыбина, с. Студениково, д. Сонина, сц. Тельчее (Тулки), Ущерева, Фетищево, Хвощева (Фощова), с. Чегодаево.

Еще большая ценность работ Я. Е. Водарского в данном случае состоит в том, что он по переписным книгам описал состав станов Болховского уезда XVII в.: Годыревского, Ноугорского (далее – Нугорского) и Однолуцкого [Водарский, 1974. С. 230-231; Водарский, 1977. С. 235, 257]. За отсутствием публикаций писцовых книг Болховского уезда списки Я. Е. Водарского оказываются единственным опубликованным источником для локализации основного массива владений тарусских Всеволодичей до их поступления на литовскую службу.

Начнем с описания Нугорского и Однолуцкого станов Болховского уезда. Они были зажаты между второй и третьей частями Руцкого стана Белёвского уезда. Нугорский стан начинался от устья р. Нугри и занимал ее бассейн вплоть до города Болхова, построенного здесь в 1555-1556 гг. В том числе стан занимал низовья р. Мошка (левый приток р. Нугри) и низовья его правого притока р. Рог. На севере Нугорский стан граничил со второй частью Руцкого стана; на юге по водоразделу рек Нугри и Березуйки – с Однолуцким станом; на западе – с Годыревским станом. Центром Нугорского стана, вероятно, было село Усть-Нугрь, расположенное в самом устье р. Нугри [Список населенных мест. Т. 29. С. 25. №457].

Однолуцкий стан в северо-восточной части тянулся по левобережью р. Оки почти от устья р. Нугри до устья р. Березуйки. По р. Березуйке и ее правому притоку р. Гремячей граничил с третьей частью Руцкого стана, а на юго-западе соприкасался с Годыревским станом. Там же на юго-западе Однолуцкого стана размещался его центр село Однолуки (Богоявленское).

Несмотря на очень ограниченную и небольшую территорию Нугорского и Однолуцкого станов, в списках Я. Е. Водарского удается локализовать всего около 60% населенных пунктов⁹. Вместе с тем, некоторых современных селений в старых списках вовсе не значатся. Вероятно, некоторые поменяли название, другие же совсем исчезли. Приводим список локализованных сел и деревень в алфавитном порядке.

Нугорский стан: Аннина Лука (Любосынь), сц. Бедниково (Китаево), сц. Бекетово, сц. Богриново, Бучнева, Гавриловское (Селище), Кишкинка, Колодези, Кочурова, Крутогора, Курасова, Липовка (Старая казачья Слободка), Малая Перцова, Мельшина, Морозова, Нефедово (Мезинцово), с. Никольское (Усть-Нугрь), Падубы, Пальчикова, (Фурсова, Сидорова), Перцова (Колычева), Попелевка (Егорьевское), Прилепы, Сечена, Старая Кишкина (Ложкино), Татариново, Хмелева, Чаплыгинский.

Однолуцкий стан: с. Богоявленское (Однолуки), Дехтяное (Кобылино), Каргишина, Красникова, Коровина (Сивково), Королевка, Мартемьянова (Будолдина), д. Марыновская Слобода, Милятина, д. Милятинская Слободка, Переверзева, с. Покровское, Сидорово (Торбино, Турбино), Старая Кривцова, Трасна (Кривцово), Фатнева (Кокорево), Упирево (Толкачево).

Вероятно, в XV в. территория Нугорского и Однолуцкого станов составляла единое целое. По всей видимости, это была волость тарусских Всеволодичей Устье с центром в Усть-Нугри (Никольском). И лишь после 1494 г. она разделилась на две части. По своей территории волость Устье была гораздо больше волости Жабыни, но существенно уступала в размерах Годыревскому стану Болховского уезда XVII в.

Годыревский стан удобно описать частями. В его первой и самой густонаселенной части удалось локализовать наибольшее число населенных пунктов. Эта часть занимала почти весь бассейн р. Мошка (левый приток р. Нугри) за исключением его верховья и низовья, а также весь бассейн р. Орс (левый приток р. Нугри). Она располагалась преимущественно к северу и к западу от города Болхова; на севере граничила с первой и второй частями Руцкого стана; на востоке – с Нугорским станом; на юге ограничивалась течением р. Нугри; на западе доходила до водораздела с бассейном р. Цкани, за которым начинался Рословский стан Карачевского уезда [Водарский, 1974. С. 235]. На северо-западе начинался большой лес, за которым протекала р. Вытебеть.

В бассейне р. Вытебети находился сравнительно небольшой участок освоенной террито-/С. 145/рии, составлявшей вторую часть Годыревского стана. Вероятно, эта область имела важное промысловое значение, здесь были богатые бортные и охотничьи угодья. По левобережью р. Вытебети проходила сухопутная дорога на север. Сама р. Вытебеть была удобным водным маршрутом. Вниз по ее течению (на север) по ней тоже можно было добраться до р. Жиздры и далее, например, до города Козельска.

Третья часть Годыревского стана располагалась к югу от р. Нугри – на юг и на юго-запад от Болхова. Ее удается очертить с помощью нанесения на карту соседних станов Орловского уезда XVII в.: Нугорского, Корчаковского, Неполодского и Каменского [Водарский, 1974. С. 238; Смирнов, 1910. С. 41-44. Карта]. По большей части она представляет собой область водораздела между бассейнами р. Нугри и р. Неполоди. Не исключено, что какая-то ее часть была прирезана к Годыревскому стану в позднее время. Здесь удается локализовать совсем немного годыревских сел и деревень, многих современных названий нет в списке Я. Е. Водарского. На картах XIX – начала XX вв. эта местность совсем не имеет лесов и перелесков и слабо населена. Впрочем, здесь можно выделить важный сухопутный маршрут. Дорога из Болхова на юг в Орел проходила около Звенигородского городища, того места, где в XIV – начале XV вв. располагался центр Звенигородского княжества¹⁰. О ней мы еще скажем далее.

Итак, из списка Я. Е. Водарского удалось локализовать около 70% населенных пунктов Годыревского стана¹¹.

Годыревский стан:

Бассейн р. Машок (к северу от Болхова): с. Алешня, Анненская, Антипова, Архангельская, Архипово, сц. Бабье, Белогурова, Близная, д. Богдановская Слободка, Гнездилово, Житная, Князь Васильева, сц. Конская, Кривчая, Сивково (Коровина), д. Скупшинина, с. Спасское, Уланово (Вланова), Ушакова, Хожайная, Хохолева, сц. Чекрек, Чертова, Шпилева, Шумова, Щербова.

Бассейн р. Орс (к западу от Болхова): Асеева, с. Бетово, Боровая, Булгаково, с. Вознесенское, Вязова, Долбилова, Дулебина, Игина, Каверзнева, Козюлькина, сц. Красильниково, с. Лунево, Лучки, Малые Лучки, Медведцкая, Переверзева (Волотова), Опухтина, Ростворова, Свистова, Сосенская, Старая Пальчикова, с. Хотетово, Шемякина.

Бассейн р. Нугри до р. Цкани (к западу от Болхова): Власово (Батино), Епанчино, Калинина, Колонтаево, Рожково, с. Столпчая, Сурьянино, Сухочева, Уткина.

Бассейн р. Вытебети (к северо-западу от истоков р. Орса): Афонасово, Гропкова (Грабкова), Горицы, Милехова, Нагая, Речица, Сопово.

Южнее р. Нугри (к югу и юго-западу от Болхова): Густоварь, Зайцева, Камынина, Кокорева, Кутма, Кутемка, Неплодь (Писканица), Парамонова, Погорелая, Синец, Софонавка (Маслово), Тинькова, Черногрязка, Щербачева.

Происхождение собственных владений тарусских Всеволодичей.

Некоторую сложность составляет вопрос о том, откуда у тарусских Всеволодичей появилась земля, расположенная так далеко от территории Тарусского княжества? Возникла ли она вследствие давней чересполосицы черниговских уделов, как, например, Новосильская земля вдали от Глухова, или Елецкая земля, отдаленная от Козельска? Или она была приобретена каким-то другим способом? Например, вследствие купли, обмена, получения в дар или «по душе» в результате близких родственных связей с дарителем или завещателем, происходившим из иной княжеской династии. Или она была выслужена и получена на службе другому, более крупному князю? Например, великому князю Роману Михайловичу Брянскому, который имел в верховьях р. Оки брянский анклав Любутск. Или же весьма состоятельному князю Роману Семеновичу Новосильскому, с землей которого граничили владения Всеволодичей. Либо Понугорье отошло к тарусским князьям в результате их предположительного участия в завоевательном походе войск московской коалиции 1363-1368 гг.? Тогда московские войска отняли у Ольгерда Мценск, а Новосильское княжество перешло от зятя Ольгерда князя Иоанна Новосильского к союзнику Москвы князю Роману Семеновичу Новосильскому [РИБ. Т. 6. 1908. Стб. 135-138]. В 1370 г. московские войска ходили «воевать Брянска» (может быть речь идет о Любутске?) [ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 92]. О взятии московскими войсками Устья в источниках не сообщается. Однако, может быть, в то время Понугорье входило в сферу влияния Мценска или Новосильского княжества? За неимением новых источников, любой ответ на эти вопросы будет лежать в области гипотез. Тем не менее, представляется возможным отчасти прояснить этот вопрос.

Еще в середине XIX в. Филарет (Гумилевский) обнаружил, что в имевшемся у него списке Любецкого синодика содержится особый фрагмент, представляющий собой помянник черниговских князей. В частности, в нем поминают «к. Александра Новосильскаго, убитаго отъ татаръ за православную веру, к. Симеона Александровича, к. Михаила Всеволодича, к. Сергия Александровича». В примечании Филарет указал, что «в Елецком синодике поминают кн. Всеволода /С. 146/ Устивского» [Филарет, 1874. С. 36. Сноска 63]. Впоследствии другие исследователи справедливо заметили, что князь Александр Новосильский известен по летописям и убит в Орде ханом Узбеком в 1326 г. [ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 415; Квашнин-Самарин, 1873. С. 221; Зотов, 1892. С. 108-109]. Далее поминаются его сыновья: Симеон Александрович – новосильский князь, живший в середине XIV в. [ДДГ. №2. С. 12; №3. С. 14], и Сергий Александрович – неизвестный по другим источникам князь. Помимо этого, Р. В. Зотов задался вопросом: может быть сыном князя Александра Новосильского был и князь Всеволод Устивский, и он же был отцом князя Михаила Всеволодича? [Зотов, 1892. С. 108-109].

Елецкий синодик не был опубликован, и Р. В. Зотову не было известно, в каком контексте в нем поминался «устивский князь». Существенное продвижение в вопросе о его личности стало возможным с публикацией синодика Введенской церкви Киево-Печерской Лавры, в котором содержится помянник черниговских князей, видимо, близкий к Елецкому. В частности, в нем поминают: «кн(з): Александра Новоселскаго, оубенного о(т) татаръ за правоверную веру; кн(з): Симеона Александровича; кн(з): Сергия Александровича; кн(з) Михайла Всеволодича, оубенного о(т) татаръ» [Поменник Введенської церкви, 2007. С. 18]. Здесь связь убиенного князя Михаила, с семейством новосильских князей вовсе не очевидна. Также оказывается, что «кн(з): Всеволода Оустийского» поминают совсем в другом фрагменте, и он тоже не имеет отношения к князю Михаилу Всеволодичу, происхождение которого неизвестно. Тем не менее, остается актуальным вопрос Р. В. Зотова: «любопытно было бы знать, где находился Устивский городок?».

В интересующем нас фрагменте Введенского Печерского синодика поминают: «кн(з): Данила Романовича Новосельского и сестру его Софию; кн(з): Всеволода Оустийского, приемшаго ангельский обра(з)» [Поменник Введенської церкви, 2007. С. 18]. Важное свойство помянника черниговских князей состоит в том, что упомянутые в нем князья расположены в некоторой хронологической последовательности. Записанные рядом князья жили приблизительно в одно и то же время. Князь Даниил Новосильский, также упомянутый в Елецком синодике [Филарет, 1873. С. 37. Сноска 72] – это сын князя Романа Семеновича Новосильского. По другим источникам он неизвестен, но определенно жил в конце XIV в. – возможно, еще и в начале XV в. Следовательно, князь Всеволод Устийский жил приблизительно в то же время, что и князь Даниил. В таком случае, напрашивается аналогия титула князя Всеволода с названием волости Устье, которой позже владели тарусские Всеволодичи на вотчинном праве.

Некоторым препятствием для такого сопоставления служит родословная князей Одинцевичей, составленная в первой трети XVI в. По их росписи, у князя Юрия Тарусского (жил в XIV в.¹²) старшим сыном был Всеволод. От отца ему досталась Таруса, а остальным четырем сыновьям князя Юрия – другие тарусские уделы [ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 282]. Свой родословец Одинцевичи составили, находясь на литовской службе. В источниках московского происхождения содержатся иные сведения. В родословной росписи оболенских князей Летописной и Патриаршей редакций, а также в росписи мезецких и баратинских князей Редакции начала XVII в. Всеволод тоже назван старшим (бо́льшим) сыном Юрия, но географическая часть его титула не указана. Вторым сыном Юрия назван Константин, от которого пошли оболенские князья [РИИР. Вып. 2. С. 19; Родословная книга, 1851. С. 72, 240; Кузьмин, 2012. С. 182]. В Румянцевском родословце, имеющем общее происхождение с Государевым родословцем 1555 г., первым сыном князя Юрия назван князь Семен Тарусский. Также тарусским князем назван его сын Дмитрий Семенович. Титул князя Всеволода (Юрьевича) не назван. Князь Константин (Юрьевич) назван Оболенским [РИИР. Вып. 2. С. 113]. В отличие от росписи Одинцевичей, эти сведения о титулах сыновей князя Юрия Тарусского имеют опору на летописи и помянники черниговских князей¹³. Легенда же Одинцевичей о тарусском княжении Всеволода Юрьевича другими источниками не подтверждается.

Не ясно, как князь Всеволод Устийский получил волость Устье, но если он был отцом князей Дмитрия и Андрея Всеволодичей, то, очевидно, передал им ее по наследству. Далее Устье уже не принадлежало другим представителям тарусского княжеского дома. Административный и военный потенциал этой ветви тарусских князей развивался и реализовывался именно в низовьях р. Нугри и их окрестностях. Там же был заложен город Гдырев. Вероятно, князь Всеволод был связан с Новосильским княжеством, возможно, был женат на княгине Софии Романовне, урожденной Новосильской. Может быть, с этим соседством как-то связано и приобретение князем /С. 147/ Всеволодом волости Жабыни внутри Новосильского княжества?

Еще на рубеже XIV-XV вв. эта ветвь тарусских князей находилась на московской службе. Так, 1 июля 1493 г. на переговорах с литовскими послами московские бояре передали речи Ивана III: «мезоцкие князи изъ старины наши слуги, одны съ торусскими князми, и въ старыхъ докончаньехъ предковъ нашихъ (великих московских и великих литовских князей – Р. Б.) писаны» [СИРИО. Т. 35. С. 106]. В этих словах видится указание на эпоху Витовта и Василия I. Таруса перешла под верховную власть Василия I в 1392 г. [Горский, 2010. С. 117-120]. Следовательно, князь Всеволод Устийский или его дети могли быть упомянуты в качестве московских слуг после этого времени, а именно – в московско-литовском договоре 1408 г., заключенном на р. Угре [ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 219]. В следующие 16 лет (до 1424 г.) московскому государю не удалось удержать тарусских Всеволодией с их вотчиной на московской службе.

Переход тарусских Всеволодичей на литовскую службу.

Выше мы уже отмечали, что титул мезецких князей достоверно появился лишь у детей князя Андрея Всеволодича к середине XV в. По всей видимости, по отцу Всеволодичи были князьями Устийскими или уже Огдыревскими. До поступления на литовскую службу они владели территорией, которая имела удобное расположение. Она непосредственно сообщалась с Белёвским уделом Новосильско-Одоевского княжества и с Козельском, которые в первой четверти XV в. находились в сфере влияния Москвы. Также вотчина Всеволодичей граничила с Карачево-Звенигородским княжеством и Мценским воеводством, которые находились в сфере влияния Литвы. Примечательна культурная близость городков Мценска, Звенигорода и Устья, покровителем которых был Никола Чудотворец¹⁴. Расстояние от центра владений Всеволодичей на р. Нугри до трех ближайших городов составляло 40-45 км (один день конного перехода). При необходимости, можно было довольно быстро получить военное подкрепление от соседей или наоборот – предоставить соседям свою помощь.

Местная природа была богата рыбными ловлями на крупных реках, бобровыми гонами на мелких речушках, бортным, пушным, охотничьим промыслом в обширных лесах, имелись большие открытые пространства для земледелия и сенокосов. Как известно, в верховьях р. Оки шкурка бобра, куницы и мед были предметами налогообложения, а также импорта. Их производство, в том числе, создавало предпосылки для ведения внешней торговли [Беспалов, Казаров, 2013. С. 84-85]. Все это гарантировало состоятельность местных князей и обеспечивало им прочную базу для помещения на своей земле служилых людей и тяглого населения.

На основе исследований Я. Е. Водарского можно приблизительно рассчитать рекрутский потенциал изучаемых станов в 1678 г. (Табл. 2)¹⁵.

Таблица 2. Рекрутский потенциал изучаемых станов в 1678 г.

Название стана	Количество дворов	Население, чел.	Рекруты, чел.
			Конные	Пешие
Годыревский	1020	5656	152	336
Нугорский	412	2285	61	136
Однолуцкий	245	1359	37	81
Руцкой	915	5076 – 5754	137 – 155	302 – 342
Лабодинский	82	455 – 516	12 – 14	27 – 31
Бакинский	97	538 – 610	14 – 16	32 – 36
Мокрищевский	87	483 – 547	13 – 15	29 – 32
Всего	2858	15852 – 16727	425 – 450	943 – 994

Разумеется, полученные данные весьма условны, особенно при их проецировании на XV в. Однако общий порядок цифр говорит о том, что сами по себе огдыревские князья вряд ли могли составить конкуренцию кому-то из своих соседей. Например, по свидетельству князя Андрея /С. 148/ Курбского, еще в середине XVI в. одоевские и воротынские князья сидели на своих вотчинах, а их войско исчислялось «несколькими тысячами» человек [Курбский, 1913. Стб. 128]. Поэтому в поисках лучшей доли Всеволодичи шли на службу к господину, который мог обеспечить им увеличение их владений, доходов и вступление в крупную военную корпорацию. С другой стороны, их собственное войско нельзя назвать незначительным. Напротив, оно было материально обеспеченным и весьма боеспособным. Очевидно, союз Всеволодичей с литовской стороной был взаимовыгодным. Тем самым Витовт развивал военный потенциал своего государства на данном направлении. В 1424 г. Всеволодичи сообща со своими соседями участвовали в «большом бою» с татарами, в котором войска верхнеокской коалиции смогли разгромить хана Куйдадата [Беспалов, 2009а. С. 206-209].

А. В. Шеков предположил, что Всеволодичи могли купить Мезецк, а потом Витовт пожаловал его им на условиях службы [Шеков, 2012а. С. 148-150]. Эта гипотеза не согласуется с источником, в котором говорится, что Всеволодичи не купили, а именно «выслужили» Мезецк и с ним ряд волостей [LM. Kn. 3. P. 44]. «Выслуга» – это особый род имений. Получение «выслуги» было обусловлено необходимостью несения с нее службы. Доход с нее, кроме уплаты внутреннего литовского налога, шел на вознаграждение и на обеспечение служилых людей. В отличие от «купли» ее нельзя было свободно продать или передать иному владельцу и тем самым отчуждать ее от службы [Любавский, 1892. С. 585, 587].

Можно думать, что литовские пожалования Всеволодичам – Мезецк и ряд волостей в его окрестностях по своему экономическому и мобилизационному потенциалу были приблизительно равны их исконной вотчине. Однако следует отметить, что в середине XV в. в мезецкой округе помимо мезецких князей жаловались вотчины и другим служилым людям. В составе Литовской метрики сохранились записи: «Ивану Рудаку за Мезоцкомъ место пустое Збуново. А Степану Иртищу Леповица, тамъ же за Мезоцкомъ и ма в отчизну» [LM. Kn. 3. P. 37]. По мнению М. М. Крома, в данном случае речь идет о собственно мезецких волостях и селах, которыми мог распоряжаться великий князь литовский [Кром, 1995. С. 49-50]. Возможно, Збуново (Взбынов) и Леповица действительно искони относились к Мезецку, но они не принадлежали мезецким князьям. То есть новые землевладения последних не были территориально целостным и обособленным княжеством. Другое дело – волости Рука, Лабодин и Бакино, которые развились вокруг Гдырева и Устья.

К сожалению, мы не располагаем жалованной грамотой Витовта на Мезецк, выданной Всеволодичам. Также не сохранилась жалованная грамота Свидригайла, которому подчинялся Мезецк, и которому, видимо, служили Всеволодичи в 1430-1436 гг. [Коцебу, 1835. Прибавление 2. С. 8]. Сведения грамоты Казимира сохранились в выписке. В ней сначала описывается Мезецк и его округа. Затем читается фрагмент: «Огдырев, Олешна, Устье, Лабодин, Жабын, Рука» [LM. Kn. 3. P. 44; РИБ. Т. 27. Стб. 64-65]. Здесь только Олешня выпадает из огдыревской округи, но она была связующим звеном на пути из Гдырева в Мезецк. В посольском списке конца XV в. города Мезчоск и Акдырев стояли в самом начале отдельно, а в конце читался фрагмент: «Рука, Лабодинъ, Устье, Жабынъ, Бакино» [СИРИО. Т. 35. С. 118, 137]. Здесь тоже оказывается, что Рука, Лабодин и Бакино попадали не в перечень волостей Мезецка и Силковичей, как пожалования Витовта и Сигизмунда, а в перечень Гдырева, Устья и Жабыни, не принадлежавших Литве. Однако в конце XV в. Рука, Лабодин и Бакино не назывались в перечне исконных вотчин Всеволодичей. В этой связи можно предположить, что эти волости до 1435-1440 гг. могли выделиться, например, из состава Жабыни или появились у них во время их литовской службы каким-то иным способом. Затем Рука, Лабодин (из которых затем выделилось и Бакино) заодно были вписаны в Сигизмундову грамоту. Примечательно, что 1430-е гг. – это период малолетства белёвских князей Василия и Федора Михайловичей [Беспалов, 2010. С. 32-34], наследники которых впоследствии стали претендовать на волости Руку, Лабодин и Бакино. На волость Жабынь претендовали и другие князья новосильского дома (одоевские и воротынские). По всей видимости, в XV в. данная территория составляла предмет спора между мезецкими и новосильскими князьями¹⁶.

Таким образом, в переходе тарусских Всеволодичей на литовскую службу выявляется сложный конфликт интересов. Во-первых, их удел не был «землей», то есть самостоятельным княжеством-государством. Они оторвали часть своей вотчины от города-метрополии – Тарусы, которая находилась под верховной властью московского государя. Как следствие, в дальнейшем Всеволодичи и их потомки не имели таких же договорных отношений с литовским господарем, в каких Литва состояла с новосильскими князьями, перешедшими на литовскую службу в 1427 г. вместе со своей исконной суверенной вотчиной. Во-вторых, вотчина тарусских Всеволодичей Жабынь, с которой они прибыли на литовскую службу, оспаривалась новосильскими князьями. До 1435-1440 гг. у Всеволодичей каким-то образом появился еще ряд волостей, из-за которых впоследствии они тоже вели спор с князьями новосильского дома.

{Примечания}

/С. 139/ ¹ В фигурных скобках указаны волости, имевшиеся в грамоте Сигизмунда, но отсутствовавшие в грамоте Казимира и в посольском списке конца XV в.

/С. 140/ ² В публикациях грамоты Казимира, между прочим, указано: «а Когабринъ». Такой волости в посольском списке конца XV в. не было. Вероятно, здесь два слова: «Акога» - возможно волость Уруга, и «Бринъ», то есть волость Брынь.

/С. 142/ ³ В большинстве случаев реки имеют одно устье – это место их впадения в иной водоем. И лишь некоторые реки вытекают из какого-либо озера и в этом месте тоже имеют устье [Срезневский, 1912. Т. 3. Стб. 1292].

⁴ На карте генштаба 1993 г. р. Коломенка названа Колевкой [Топографическая карта генерального штаба СССР. 1993. №37-073].

⁵ Названные выписи из писцовых книг 1568/69 г. были сделаны в 1620 г. по случаю тяжбы братьев Киреевских с серпейскими дворянами [Антонов, 2002. С. 29-30, 32-33, 35].

⁶ Появление монастырей и погостов на месте некоторых городков Верхнего Поочья являлось следствием их естественной эволюции. Первоначально в княжеских центрах строились церкви, вокруг которых хоронили людей (в первую очередь знатных) и постепенно начинали разрастаться погосты. Если в дальнейшем город утрачивал значение княжеского центра, то переносился на другое место или запустевал вовсе, а на его старом городище оставались церкви и погосты или же мог быть основан монастырь. Таковы Жабынь, Белёв, Звенигород.

/С. 143/ ⁷ А. В. Шеков неверно локализовал Карманье XVI в. в верховьях р. Коломенки, см.: План генерального межевания Белевского уезда. Ч. 1. 1792; Описание города Белева и Белевского уезда, 1858. С. 34. Карта; Топографическая карта генерального штаба СССР. 1993. №37-073.

⁸ Например, Сныхово находилось на левом берегу р. Оки напротив жабынской округи. Оно вошло в состав Сныховского (Вырского стана), образованного в таком виде не ранее рубежа XV-XVI вв.

/С. 144/ ⁹ В Ноугорском стане нелокализованными остались: Баканова, Брежнева, Гармоново, Занинская (Раково), Звездинка, Колпачнова, Лукьяново, Малая Хмелева, Мезино (Федурново), сц. Митнево, Наедкина, Нижняя Любосынь (Сивцова), Подборки, Прилепки, Пузева, Ряполова, Семеновская, д. Слободка (Бровина), Слободка Негина, сц. Старая Городища, Старая Хмелева, д. Третьяковский починок, сц. Шербово, Шухощуповская. В Однолуцком стане: сц. Глинка, Домановская, Иншекова, Кокурина, Латынцова (Куликова), Провоторова, Маршукова, Наболуев Верх, Семеново (Кривая Поляна), Ситная Поляна, Соколовская, Тимофеевская.

/С. 145/ ¹⁰ О локализации Звенигорода см.: Зайцев, 2009. С. 169; ПКМГ. Ч. 1. Отд. 2. 1877. С. 889; План генерального межевания Дешкинского уезда. 1785.

¹¹ В Годыревском стане нелокализованными остались: Басманова, Богатырева, Богдановская (Умрихино), с. Богородицкое (таких много), с. Богословское (Злынь или Махавица?), Виденева, Волкова, Волосатова, Гридунова, Демякина, Ефраново, Ивашенцово, Иней (Кузнецово), Ковыня, Лукина, Максимово, поч. Мезенцов, Мехутина, сц. Обухово, Плетнева, Провоторова, Пронина, Разоренкова, д. Слободка, Созоновская, Сотниково, Соколовская, Старая Спесивцова, Старая Поклажа, Старое Подкладбище, поч. Стоянов, Толстая, Хоустова, д. Черная Слободка.

/С. 146/ ¹² Согласно русским летописям, в 1368 г. великий князь литовский Ольгерд «оуби князя Костянтина Юрьевича Оболеньскаго» [ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. М., 2000. Стб. 89; ПСРЛ. Т. 18. М., 2007. С. 108]. В Любецком синодике поминают «кн(я)зя к. Юрия Туровского; кн(я)зя Костантина Оболонского, оубытого от литви», а также «кн(я)зя Симеона Туровскаго Юревича» [Зотов, 1892. С. 28; Филарет, 1873. С. 43-44]. Внуки князя Юрия Тарусского – «князь Семенъ Костянтинович[ь] Оболеньскыи» и «князь Иванъ Торушьскыи» участвовали в тверском походе в 1375 г. и в Донском побоище в 1380 г. [ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. М., 2000. Стб. 111; ПСРЛ. Т. 18. М., 2007. С. 116; ПСРЛ. Т. 43. М., 2004. С. 134]. Следовательно, сам князь Юрий Тарусский (неизвестный по отчеству из иных источников, кроме поздних родословцев) жил в первой половине – середине XIV в.

¹³ Титулы князя Семена и Константина Юрьевичей см. в русских летописях, Любецком и Введенском Печерском синодиках; титул князя Дмитрия Семеновича – в описи архива Посольского приказа 1626 г. [ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. М., 2000. Стб. 89; ПСРЛ. Т. 18. М., 2007. С. 108; Зотов, 1892. С. 28; Филарет, 1873. С. 43-44; Поменник Введенської церкви… 2007 С. 18, 19; Опись архива Посольского приказа 1626 года, 1977. С. 37].

/С. 147/ ¹⁴ Чудо Николы Чудотворца во Мценске датируется 1415 годом [Беспалов, 2009б. С. 27-31]. К концу XVI в. на Звенигородском городище оставалась Никольская церковь [ПКМГ. Ч. 1. Отд. 2. С. 889]. От церкви же Николы в XVIII-XIX вв. Усть-Нугрь стала называться Никольским селом [План генерального межевания Дешкинского уезда. 1785].

¹⁵ Для расчетов взяты сведения о количестве дворов в станах и о количестве населения в Болховском и Белёвском уездах [Водарский, 1974. С. 216, 224-225. Табл. 4]. Население Болховского уезда составляло 9300 человек. В расчетах оно пропорционально распределено между Годыревским, Ноугорским и Однолуцким станами. В Болховском уезде приходилось 5,547 человек на один двор, а в Белёвском населенность была 6,288 человек на один двор. За неимением сведений о численности населения в Руцком, Лабодинском, Бакинском и Мокрищевском станах, для них рассчитаны диапазоны, исходя из населенности дворов Болховского и Белёвского уездов. Для аналогичных расчетов в Жабынской округе нет данных, но вполне очевидно, что ее доля в общем количестве населения была незначительна. Рекрутский потенциал для каждого из станов рассчитан исходя из численности населения и потенциала всего севского разряда.

/С. 148/ ¹⁶ Под новосильскими князьями или князьями новосильского дома здесь и далее понимается совокупность князей белёвских, воротынских и одоевских.

_______________________________________________________________________

Часть 2 >>