Денежное обращение в верховьях рек Оки и Дона во второй половине XIV – первой трети XV века...

Опубликовано: Беспалов Р. А. Денежное обращение в верховьях рек Оки и Дона во второй половине XIV – первой трети XV века в контексте политической истории региона // Позднесредневековый город III: археология и история. Материалы III Всероссийского семинара. Ноябрь 2009 г. / Под ред. А. М. Воронцова, И. Г. Бурцева. Тула, 2011. - С. 84-97. [1,36 а. л., 6 илл.]

[Обновлено: 18.03.2012 г. - см. комментарии]

/С. 84/

Денежное обращение в верховьях рек Оки и Дона
во второй половине XIV – первой трети XV века
в контексте политической истории региона

Еще в XIX в. на территории Верхнего Подонья и Верхнего Поочья были зафиксированы находки монет Золотой Орды – так называемых дангов или денгов. Также стали известны находки сравнительно небольшого количества монет русских княжеств и пражских грошей, выпущенных в конце XIV – первой трети XV вв. По мере изучения накопленных материалов начал ставиться вопрос об особенностях местного денежного обращения. При этом выявились значительные сложности, связанные со слабой изученностью исторической географии и политической истории региона. Огромный вклад в изучение денежного дела Золотой Орды внес Г. А. Федоров-Давыдов. Он учитывал, что политическая обособленность той или иной территории влияла на ее экономическое развитие. В своей публикации 1960 г. ученый впервые предпринял попытку выявить локальный рынок денежного обращения на территории так называемых «Верховских княжеств» [Федоров-Давыдов, 1960. С. 107, 109-113, 125-127]. Однако его представления о территории этих княжеств не соответствовали принятой терминологии. Со времен М. К. Любавского этим условным термином было принято обозначать княжества в верховьях Оки [Любавский, 1892. С. 49-52; Любавский, 1915. С. 84-85]. Г. А. Федоров-Давыдов же полагал, что «Верховские княжества» были расположены в верховьях рек: Оки, Дона, Сейма и Северского Донца [Федоров-Давыдов, 1960. С. 107, 109; Федоров-Давыдов, 2003. С. 47]. Соответственно его выводы о локальном рынке денежного обращения были сделаны для всех этих областей вместе взятых, политически не связанных между собой.

Чтобы составить представление о денежном обращении в верховьях Оки и Дона, необходимо пересмотреть известные находки монет. При этом следует учитывать, что здесь располагалось несколько обособленных административно-территориальных образований, имевших самостоятельную политическую историю. Для исследования привлечено 33 монетных комплекса, преимущественно состоящих из дангов Золотой Орды. В их числе 24 клада, 8 находок сравнительно небольших комплексов и 1 особая группа, в которую были включены монеты, обнаруженные в Верхнем Подонье к северу от Куликова Поля. Также учтены 4 клада и 1 отдельная находка, состоящие из пражских грошей и 1 клад, преимущественно состоящий из монет московских уделов. К моменту написания статьи имелось несколько неопубликованных кладов, сведения о составе которых были недоступны. К сожалению, далеко не все монетные комплексы имеют полное описание. В большинстве случаев мы можем оперировать только сведениями о времени и месте выпуска монет. Их вес известен в очень редких случаях.

Сначала рассмотрим маршруты, по которым монеты Золотой Орды могли проникать в исследуемый регион (рис. 1):

1. По источникам хорошо известен судоходный путь по Дону. Например, в 1389 г. митрополит Пимен из Переяславля Рязанского доехал до верховьев Дона; дальше он поплыл на судах по реке и добрался до Азака – одного из центров выпуска монет. Также из путешествия митрополита Пимена известно, что в месте наибольшего сближения Дона и Волги существовала Переволока [Книга хожений, 1984. С. 286-288]. Через нее можно было попасть в Среднее и Нижнее Поволжье, где располагались центры монетной чеканки: Сарай ал-Джадид, Сарай, Гюлистан, Хаджи-Тархан [Егоров, 2010. С. 181. Карта 2; Милованов, 2005. С. 133-144].

2. Судя по нумизматическим материалам, купцы из Нижнего Подонья через Северский Донец (правый приток Дона) добирались до верховьев Сейма и попадали в Курск. Путь из Курской земли в Верхнее Подонье может быть выявлен по Списку городов дальних и ближних конца XIV в., в котором есть следующая запись: «Путивль на Семи, Рылеск, Куреск на Тускоре, Коршов на Сосне». А. В. Подосинов заметил, что порядок перечисления городов в Списке такой, что зачастую указывает на направления движения [Тихомиров, 1952. С. 223; Подосинов, 1978. С. 40-48]. Вероятно, по реке Сейму, далее от Курска до Коршова и далее по р. Сосне в верховье Дона проходил торговый путь.

3. Из Книги большому чертежу начала XVII в. известна сухопутная дорога – Муравский шлях. От крепости Тулы она тянулась между верховий Соловы, Плавы, Зуши (с востока) и верховий Упы и Красивой Мечи (с запада); далее – между рек Любовши и Ливны; пересекала р. Сосну между ее притоками Тим и Кщенева; шла между верховьями Северского Донца и Сейма; далее по междуречью бассейнов Дона и Десны; по Северному Приазовью доходила до Крымского полуострова [КБЧ. 1950. С. 59-66]. Вероятно, именно этой дорогой претендент на митрополичью кафедру Митяй в 1379 г. проезжал через Орду Мамая [РЛ. Т. 6. 2000. С. 108-109].

4. Также джучидские монеты могли поступать транзитом через соседние русские земли.

По наблюдениям Г. А. Федорова-Давыдова, к 1360-м гг. земли Рязанского княжества и так называемых «Верховских княжеств» были втянуты в сферу обращения монет Золотой Орды. Ученый указывал на верховья Северского Донца, Сейма и Дона, при этом не подразумевал бассейн верховьев Оки, поскольку нет сведений о нахождении здесь кладов /С. 85/ этого периода [Федоров-Давыдов, 1960. С. 107, 109; Федоров-Давыдов, 2003. С. 47]. Так как основные маршруты из Верхнего Подонья в Золотую Орду проходили в южном направлении, особый интерес вызывает связь региона с Северным Приазовьем и Крымом. Ученый заметил, что монеты Азака 1360-х гг. имели ограниченный рынок обращения, но их находки именно в «Верховских княжествах» достигают большой концентрации. Позже это мнение в качестве якобы установленного факта использовалось и другими учеными [Федоров-Давыдов, 1960. С. 109; Федоров-Давыдов, 2003. С. 47; Шебанин; Милованов, 2005. С. 133, 136]. Однако оно основано на анализе состава кладов, сокрытых в верховьях Северского Донца (Ястребово, Харьков) и верховьях Сейма (Шеховцево). В них доля монет Азака составляет 33-54% [Федоров-Давыдов, 1960. №101, 104, 107. С. 148-149]. В верховьях Дона и Упы тоже известны клады этого периода. Два крупных клада были найдены в бассейне р. Сосны (Каменка и Елецкий уезд) и небольшой клад – в бассейне р. Красивая Меча (Лобаново). По времени сокрытия с ними тождественна группа монет, найденных севернее Куликова Поля и комплекс монет, обнаруженный недалеко от Дедилово¹. Младшие монеты комплексов датируются 1361-1366 гг. [Федоров-Давыдов, 1960. №98, 103. С. 148, 149; Федоров-Давыдов, 1963. №103а. С. 215; Шебанин; Екимов, 2006. С. 154]. Место выпуска монет из кладов Верхнего Подонья по большей части неизвестно, поэтому на их основании вывод о широком распространении здесь монет Азака сделать нельзя. В лобановской и дедиловской находках всего из 28 монет – азакского чекана нет; в находках севернее Куликова Поля из 17 монет – 4 азакского чекана – 23,5%. Всего же в трех комплексах в среднем – 11,4%. Для сравнения, в кладе того же периода из Среднего Подонья (Воронцовка) монет Азака – 12%, в кладе из Рязанского княжества (Устрань) – 9,3% [Федоров-Давыдов, 1960. №97, 105. С. 148, 149]. Если в более поздних кладах из Прони, Дубовки, Каза- /С. 86/ чьей, Китаевки, Алексина выделить группу монет, выпущенных до 1368 г., то увидим, что в них доля дангов монетных дворов Нижнего Поволжья составляет 78-100%; доля дангов Хорезма, приходивших через нижневолжский рынок – 0-22%; доля дангов Азака – 0 4%. То есть в 1360-х гг. монеты Азака вовсе не являлись главной характеристикой денежного обращения в верховьях Дона. Основу местного денежного рынка составляла продукция городов Нижнего Поволжья.

Младшие монеты в кладах из Каменки, Елецкого уезда, Лобаново и Дедилово датированы 1361-1366 гг. Датировка же сокрытия этих кладов проблематична. По наблюдению Г. А. Федорова-Давыдова данги 1370-х гг. не имели широкого распространения и могли не маркировать сокрытие кладов 1370-х гг. Поэтому указанные находки были отнесены к группе кладов, «выпавших» до 1380 г. [Федоров-Давыдов, 1960. С. 110]. Тем не менее, их сокрытие можно отнести именно к 1360-м гг., поскольку в кладах верховьев Упы конца XIV в. данги 1370-х гг. не являются редкостью.

Область верховьев Упы до устья Плавы (за исключением территории Тарусского княжества) заслуживает особого внимания. Здесь располагался значимый административный центр – крепость Тула, которую еще при царице Тайдуле (матери хана Джанибека, † 1361 г.) ведали баскаки. {Здесь корректором опущено слово «Архаичное»} упоминание статуса Тулы в московско-рязанском докончании 1381 г. говорит о том, что ее юридическая принадлежность, закрепленная в Золотой Орде, за последние двадцать лет не пересматривалась. Однако фактически к 1380 г. Тула попала под власть Москвы, а вскоре – под власть Рязани [ДДГ. 1950. №10. С. 29]. В письменных источниках XV в. Тула упоминается вместе с внушительной округой, которая к тому временем могла расшириться за счет иных рязанских «примыслов»: Берестья, Дорожена, Ретани, Спаша, Заколотена и Гордеевского [ДДГ. 1950. №19, 25. С. 53, 68; Коцебу, 1835. Приб. С. 10; Gołębiowski, 1848. S. 231, 232]. Локализация крепости Тулы и перечисленных населенных пунктов довольно проблематична и составляет отдельную задачу для исследователей. Тем не менее, известно, что в конце XIV в. рязанские владения доходили до р. Плавы [Тихомиров, 1952. С. 225]. Поэтому общие представления о пределах этой области все же имеются (рис. 2)². Ко времени написания настоящей статьи в верховьях Упы был зафиксирован только один клад /С. 87/ 1360-х гг., обнаруженный недалеко от Дедилово. Но вполне очевидно, что баскаки, а затем и местное население первыми в регионе стали использовать монеты Золотой Орды.

Со времен «великой замятни» состав местного денежного рынка стал существенно меняться. Из-за сложной политической обстановки была нарушена связь с городами Нижнего Поволжья, где к тому же во второй половине 1370-х гг. разразился кризис монетного чекана. Поэтому поступление нижневолжских монет в верховья Дона и Оки заметно сократилось. В 1364/65 г. в Северном Приазовье возник монетный двор «Орду», на котором стали выпускаться данги ставленников Мамая [См.: Григорьев, 2007. С. 117-121]. Уже в 1370-х гг. в кладах Северного Приазовья они стали составлять 67-78% от всех монет [Федоров-Давыдов, 1960. С. 110]. В кладах верховьев Упы (Пронь, Ясная Поляна, Дубовка, Казачья, Китаевка) среди дангов, выпущенных в 1310-1380 гг., доля монет «Орду» составляет около 32-45% [Федоров-Давыдов, 1960. №163, 167, 219. С. 162-164, 174; Федоров-Давыдов, 2003. №163. С. 99-100]. В рязанских кладах (Подсосенки, Добрий Сот) таких монет гораздо меньше – около 4-14% [Федоров-Давыдов, 1960. №160. С. 162; Федоров-Давыдов, 2003. №97а. С. 88-89]. Широкое распространение монет «Орду» в верховьях Упы заставляет предположить, что во второй половине 1360-х и далее в 1370-х гг. местный рынок денежного обращения регулярно имел контакты с Ордой Мамая (табл. 2).

По предположению Г. А. Федорова-Давыдова в 1380 г. хан Тохтамыш провел денежную реформу. В результате был унифицирован вес монет, чеканенных в разных городах; они стали выпускаться по весовой норме – около 1,40-1,42 гр. Хождение старых монет было запрещено. Денежный рынок Золотой Орды стал быстро обновляться [Федоров-Давыдов, 1960. С. 111-112]. Однако в составе местных кладов начала правления Тохтамыша существенного влияния предполагаемой реформы не выявляется. Вблизи поселка Пронь был найден клад с младшими монетами 1384-1387 гг. (табл. 1). Более чем на 90% он состоит из монет, выпущенных до 1380 г., а также – небольшой доли новых монет Тохтамыша, монет с надчеканами и подражаний дангам (табл. 1, рис. 3). Схожая ситуация наблюдается в кладе из Подсосенок (вос- /С. 89/ точная часть Рязанского княжества) с младшими монетами 1384-1386 гг. [Федоров-Давыдов, 1960. №160. С. 162]. То есть даже к середине 1380-х гг. здесь продолжалось обращение старых монет, а новых монет Тохтамыша было еще мало. В более поздних по времени сокрытия кладах пропорции изменились. Младшие монеты кладов из Ясной Поляны, Дубовки, Казачьей и Крапивенки³ датируются 1389-1395 гг. Клад из Китаевки преимущественно был накоплен до 1394 г., доля монет начала XV в. в нем ничтожно мала [Федоров-Давыдов, 1960. №163, 167, 168, 219. С. 162-164, 174; Федоров-Давыдов, 2003. №163. С. 99-100]. В этих кладах распределение монет по периодам выпуска очень схоже и, очевидно, отражает реалии местного устоявшегося денежного рынка. Доля монет, выпущенных до 1380 г., составляла около 12 21%, в среднем – 17,4%. Доля монет 1380-1400 гг. в кладах из Ясной Поляны, Крапивенки и Китаевки составляет 47-53%; в кладах из Дубовки и Казачьей – 73-78%; всего в среднем – 55%. С начала правления Тохтамыша прошло более десяти лет. Однако в кладах все еще отражалась преемственность денежного обращения, которая поддерживалась через дореформенные накопления монет у местного населения.

С 1380-х гг. в кладах «тульской группы» наметилась тенденция к увеличению доли подражаний дангам Золотой Орды, а также монет с надчеканами русских букв и рязанской тамги⁴. В проньском кладе доля подражаний составляет – 3,8%; доля монет с надчеканами – 1,3%. Еще ниже процент таких монет в синхронном кладе из Подсосенок (Рязанское княжество⁵). В более поздних кладах из Ясной Поляны, Дубовки, Казачьей, Крапивенки и Китаевки доля подражаний достигла в среднем – 14,9%; монет с надчеканами русских букв и рязанской тамги, в среднем – 13,6% (рис. 3). Локальный всплеск выпуска подражаний и клеймения монет продолжался несколько лет.

По сравнению с кладами «тульской группы», схожие характеристики имеет клад конца XIV в. с городища древнего Алексина [Колызин, Литвинов, Селезнев, 2005. С. 161-163]. В нем доля монет, выпущенных до 1380 г. составляет 21,0%; монет 1380-1400 гг. – 63,5%; подражаний дангам – 6,0%; монет с надчеканом букв и рязанской тамги – 5,4% (рис. 3). Должно быть, это свидетельствуют об экономических связях города с соседней областью, находившейся под властью Рязани.

Клады верховьев Упы сгруппированы очень компактно, а их размер преимущественно превышает сто монет. Вероятно, это говорит о хорошей интенсивности местного денежного обращения в конце XIV в.

Отдельно следует рассматривать территорию княжеств Верхнего Поочья: Тарусского, Новосиль- /С. 90/ ско-Одоевского, Козельского (в историографии также известного как Карачевское) и их уделов. Вероятно, денежное обращение здесь существовало уже в 1370-х гг. По сведениям В. В. Павлюкова, на границе Одоевского и Белёвского районов Тульской области зафиксирована находка редкой монеты 1370-х гг. весом чуть более 1 гр, которую В. В. Зайцев отнес к брянским подражаниям [Зайцев, 2010. С. 13. Рис. 9, 10]. По индивидуальным находкам известны и другие подражания схожего веса. Не исключено, что под влиянием именно брянской традиции вес первых местных подражаний и поступавших сюда дангов стремился к 1,05-1,10 гр. Но далее местный рынок склонился к метрологии денежной системы Золотой Орды. Здесь зафиксированы находки конца XIV в. из Заворово, Лысой Горы-1, Лысой Горы-2, Горбачево, Козельска. Вместе с ними будем учитывать находку из Троицкого-1 [Клочков, 2007. С. 76-79; Федоров-Давыдов, 1960. №164, 165. С. 163]. Характеристики местных кладов с младшими монетами 1387-1394 гг. имеют большой разброс, зачастую сильно расходятся с усредненными значениями и не выявляют устоявшиеся параметры денежного рынка. Если изучить эти клады как единый комплекс, то доля монет, выпущенных до 1380 г., в нем в среднем составит 14,6%; монет 1380-1400 гг. в среднем – 47,0%. В этой части комплекс в целом близок к характеристикам кладов «тульской группы». Вероятно, это свидетельствует о существовании внутренних экономических связей в регионе. Вместе с тем, клады княжеств Верхнего Поочья имеют существенные отличия. Во-первых, в большинстве случаев монеты с надчеканом русских букв и рязанской тамги в них совсем отсутствуют. В среднем их доля составляет всего 2,0%. То есть экономические связи с Рязанским княжеством здесь были заметно слабее, чем в окрестностях Тулы. Во-вторых, размеры местных находок очень малы – всего по полтора-три десятка монет. В нумизматике их иногда называют не кладами, а «содержимым кошельков». Тем не менее, размер находок выявляет некую тенденцию, вероятно, отражающую слабую интенсивность местного денежного обращения в конце XIV в. В-третьих, в кладах верхнеокских княжеств наблюдается повышенный процент подражаний дангам, в среднем – 36,4% (рис. 4).

Подражания выпускались местными мастерами, которые не были знакомы с арабской письменностью, поэтому вместо надписи наносили на монеты ее имитацию. В связи с инертностью местного денежного рынка выпуск подражаний мог осуществляться спустя год или несколько десятилетий после выпуска их прототипов. За образец брались монеты, случайным образом попавшиеся под руку. Сравнительно недавно недалеко от Махринского городища (Рязанское княжество ) был найден первый штемпель, которым чеканились рязанские подражания дангам [Зайцев, Гончаров, 2005. С. 145. Рис. 1]. В конце XIV в. в княжествах Верхнего Поочья тоже обращалось довольно много подражаний. Еще Г. А. Федоров-Давыдов предположил, что вы- /С. 91/ пуск подражаний был экономической мерой. С их помощью на местном денежном рынке восполнялась нехватка оригинальных дангов, дефицит которых мог возникнуть из-за прекращения стабильных поставок извне [Федоров-Давыдов, 1963. С. 181]. Однако эта возможная причина является недостаточным условием для стимулирования выпуска русских монет-подражаний. Русские княжества долгое время вовсе не имели собственной валюты, а сношения с Золотой Ордой никогда не гарантировали регулярных поставок джучидских монет в нужных объемах. Резкое увеличение спроса на серебряные монеты могло возникнуть вследствие интенсивного развития розничных товарно-денежных отношений, которые шли на смену натуральному обмену. С воцарением хана Тохтамыша Золотая Орда была объединена, оживилась торговля, были созданы такие экономические условия, которые потребовали наполнения денежных рынков новой монетой. На территории княжеств Верхнего Поочья стала ощущаться нехватка дангов Золотой Орды. Именно в это время было выпущено значительное количество подражаний дангам. С конца XIV в. количество монет в кладах княжеств Верхнего Поочья в среднем росло, а доля подражаний в них в среднем уменьшалась (рис. 4). То есть по мере насыщения местного денежного рынка новыми дангами, потребность в выпуске подражаний заметно снизилась.

На рубеже XIV – XV вв. на территории княжеств Верхнего Поочья выделились экономические зоны, в которых обращение монет Золотой Орды стало угасать. Но сначала скажем о тенденциях денежного обращения в целом, для тех территорий, в которых хождение дангов продолжалось.

В начале XV в. здесь уже стали «выпадать» однотипные клады монет. Вероятно, это говорит о нивелировке денежного рынка. Он сложился и приобрел собственные очертания. Его основу стали составлять монеты хана Тохтамыша. В начале правления хана Шадибека была проведена новая денежная реформа, в результате которой начался чекан по весу около 1,13-1,15 гр [Федоров-Давыдов, 1960. С. 118]. Состав кладов княжеств Верхнего Поочья начала XV в. стал постепенно изменяться.

В Белом Колодце и Лавах, вероятно, во время войны 1406-1407 гг. или во время нашествия Едыгея 1408 г. были сокрыты однотипные клады, с младшими монетами 1404/05 и 1405/06 гг. соответственно [Федоров-Давыдов, 1960. №216. С. 173; Федоров-Давыдов, 2003. №217а. С. 107]⁶. В них доля монет, выпущенных до реформы хана Тохтамыша, составляет менее 1%. Доля монет 1380-1400 гг. – 57-61%, в среднем – 58,3%; доля монет начала XV в. – 30-38%, в среднем – 32,7%; подражаний дангам в среднем – 8,3% (рис. 4). Следовательно, в самом начале XV в. дореформенные монеты здесь все еще преобладали над новыми. Однако, судя по лавскому кладу, большинство из них уже были обрезаны по весу новых монет хана Шадибека. Лишь 6,3% дореформенных монет сохраняли вес 1,3-1,4 гр [Гончаров, 1999. С. 133-137].

В Шевелевке и Хвалово были сокрыты однотипные клады, с младшими монетами 1411/12 и 1415/16 гг. соответственно [Федоров-Давыдов, 1960. №215, 220. С. 172, 174]. В них доля монет 1380-1400 гг. сократилась до 9-19%, в среднем – до 17,1%; доля монет начала XV в. выросла до 75-81%, в среднем – до 79,9%. Доля подражаний дангам в среднем составила 2,9% (рис. 4).

Аналогичная инертность местного денежного рынка наблюдалась и после 1380 г. С момента реформы хана Шадибека до сокрытия кладов в Шевелевке и Хвалово прошло больше десяти лет. Лишь спустя столь длительное время доля дореформенных монет в местных кладах опустилась ниже 20%. Как и в прошлый раз, собствен- /С. 92/ но денежной реформы здесь не проводилось. Однако приток новых монет меньшего веса приводил к естественным процессам: обрезанию дореформенных монет по весу новых и постепенному изъятию старых монет из местного денежного обращения.

*   *   *

Политическая история региона тоже нашла свое отражение в местном денежном обращении. До 1380 г. в Северо-Восточной Руси был безмонетный период. Лишь в начале 1380-х гг. в великом княжестве Московском был налажен выпуск собственных монет с именем великого князя на одной стороне и именем хана Тохтамыша на другой. Но весовая норма московских монет отличалась от веса дангов Золотой Орды. Они соотносились приблизительно как 3:2. Поэтому их рынки обращения почти не пересекались [Федоров-Давыдов, 1960. С. 107-109]. Еще накануне эпохи хана Тохтамыша многие князья Верхнего Поочья были в союзе с великим князем московским. Так, известно о выезде на московскую службу князя Ивана Козельского до 1371 г. [РИБ. Т. 6. 1880. Прил. 24. Стб. 138]. Новосильские и тарусские князья в 1375 г. участвовали в походе войск московской коалиции на Тверь; в 1380 г. – в битве на Дону с Мамаем; в 1382 г. – в походе на Рязанское княжество [РЛ. Т. 6. 2000. С. 97; ПСРЛ. Т. 43. 2004. С. 134, 136; ДДГ. 1950. №19. С. 54; Беспалов, 2009. С. 164-173]. Однако союзные отношения не означали безусловного подчинения Москве. Княжества Верхнего Поочья были обособлены – их старшие князья имели право на сношение с Золотой Ордой. Экономически это выразилось в развитии здесь валютного рынка отличного от валютного рынка великого княжества Московского.

В настоящее время остается нерешенным вопрос о возможности выпуска в исследуемом регионе собственных монет помимо подражаний дангам.

Большой интерес представляют монеты с русской надписью: «спаская» (зеркально) и подражанием дангам ханов Узбека или Джанибека на обратной стороне. А. В. Орешников соотнес эти монеты с церковью Спаса и предположил возможность их выпуска спашскими князьями из рода тарусских. Ученым было опубликовано три экземпляра «спаских» монет [Орешников, 1901. С. 3-9. Табл. XI: 1, 2, 3]. Два экземпляра обнаружены в яснополянском кладе. Гривна с клеймом «спаская» содержалась в «Большом тульском» кладе [Зайцев, 2009б. С. 26-27]. Вопрос о принадлежности «спаских» денег требует дальнейшего изучения. В последнее время в исследуемом регионе были найдены редкие монеты конца XIV в. с рыцарем на коне и подражанием дангу на обратной стороне (рис. 6: а). В литературе уже высказан ряд предположений по поводу его идентификации [Зайцев, 2009а. С. 17-27]. Однако они еще не имеют достаточного обоснования. Также в верховьях Оки и Дона известны находки монет с надчеканом трезубца. Этот знак появился еще на вислых печатях XII в., отнесенных Н. П. Лихачевым к печатям великого князя Всеволода Ольговича – родоначальника {старшей ветви} черниговских князей [Лихачев, 1930. С. 204-205. Рис. 181, 182]. Впервые монета с надчеканом трезубца была описана П. С. Савельевым в 1858 г. [рис. 6: в; Савельев, 1858. Табл. X: к]. Осенью 2009 г., главным образом, под влиянием В. В. Зайцева в личной переписке и в литературе было высказано мнение о принадлежности таких надчеканов Новосильскому княжеству [Аксёнов, 2009. С. 31. Рис. 10]. Эта гипотеза тоже требует тщательного обоснования и не является окончательной⁷.

При исследовании зарождения денежного обращения на территории княжеств Верхнего Поочья необходимо учитывать фактор существования здесь брянского анклава Любутска, а также вхождение региона в состав обширной Чернигово-Брянской епархии с кафедрой в Брянске. В конце XIV в. влияние Брянска отразилось на местном денежном рынке. А поскольку с середи- /С. 93/ ны XIV в. Брянск находился под властью великого княжества Литовского, то и экземпляры литовских удельных монет тоже проникали в верховья Оки [рис. 6: б; Барэйша, 2007. С. 65-69; Зайцев, 2007. С. 122-128, 133-134].

Особой была политическая история верховьев Упы. Очевидно власть великого князя московского над Тулой на рубеже 1370-1380-х. гг. была недолгой. По мнению В. А. Кучкина, уже в 1381 г. Дмитрий Донской отказался от притязаний на Тулу [Кучкин, 2003. С. 268-270]. Судя по находкам, монеты московских уделов сюда почти не проникали. Но хорошо прослеживается экономическое влияние Рязани. Именно в 1380-х гг. в верховья Упы стали поступать монеты Золотой Орды с рязанским надчеканом. На этом основании Г. А. Шебанин⁸ отнес эту область к рязанской «нумизматической провинции» [Шебанин; Клянин, Шебанин, 2000. С. 134-138]. Особую проблему представляет вопрос о принадлежности надчеканов русских букв на монетах. Традиционно их принято относить к раннему этапу рязанской монетной чеканки 1380-1390-х гг., которая сменилась надчеканом рязанской тамги. К этому выводу пришли В. Л. Янин и С. А. Янина на основании того, что надчеканы букв и рязанской тамги были выявлены на одних и тех же русских подражаниях [Янин, Янина, 1955. С. 109-123]. Однако находки последних лет показывают, что некоторые подражания могли уходить довольно далеко от места своего производства. Также оказалось, что наибольшая концентрация буквенных надчеканов локализуется не на исконной территории Рязанского княжества, а в области рязанских «примыслов» – в верховьях Упы. Условной западной границей распространения монет с надчеканами букв и рязанской тамги была р. Плава. Нет достаточной ясности, почему находки дангов, датированных после 1394 г. здесь сравнительно редки. Г. А. Шебанин полагает, что причина тому – разорительные походы литовских войск на «рязанские волости» в 1395-1396 гг. [РЛ. Т. 8. 2000. С. 306-307, 308-309]. Действительно, они могли существенно снизить экономический потенциал окрестностей Тулы. Впрочем, причины могли быть иными. После разгрома хана Тохтамыша чагатайским правителем Темир-Аксаком экономика Золотой Орды, в том числе торговые связи были нарушены. Поступление новых дангов в верховья Оки и Дона существенно сократилось. К началу же XV в., когда денежный рынок и торговые пути в Золотой Орде были восстановлены, Рязанское княжество почти полностью перешло на использование собственной валюты с рязанской тамгой. В этой связи поступление новых дангов в верховья Упы и дальше могло быть ограничено.

Нечто похожее случилось на территории Тарусского княжества. В 1392 г. великий князь московский Василий I приобрел ярлык на Тарусу [РЛ. Т. 8. 2000. С. 299]. Приток сюда новых джучидских монет резко снизился. В изученных «тарусских» кладах самые поздние данги датируются до 1392 г., реже – 1393/94 г. В начале XV в. здесь уже имели хождение монеты московских уделов, а находки дангов начала XV в. являются большой редкостью [Клочков, 2007. С. 76-79]. Схожая участь постигла митрополичье владение Алексин. Оно было окружено Тарусским княжеством, и лишь на западе граничило с любутской территорией. Примечательно, что в 1390-1392 гг. Алексин перешел под власть Василия I, и именно 1391/92 г. датируется младшая монета в алексинском кладе [АФЗХ. Ч. 1. 1951. №1. С. 23; Горский, 2004. С. 175-177].

Большое влияние на местные валютные рынки оказывало соседство с великим княжеством Литовским. В 1405-1422 гг. в Литву поступило большое количество пражских грошей Вацлава IV [Соболева, 1996. С. 54-56]. Они стали проникать и в ту часть Верхнего Поочья, которая к тому времени находилась под властью Литвы. Здесь известны клады, состоящие исключительно из этих монет: Хомяково, Нижний Гаврилец [Сиверс, 1922. №67, 69. С. 22-23]. По новым сведениям, в селе Бобрики Белёвского района был найден клад пражских грошей, состоявший из 60 монет (1 копа грошей).

К исходу первой четверти XV в. Литва овладела крепостью Тулой и областью верховьев Упы [CEV. 1882. №1181. S. 688; ДДГ. 1950. №25. С. 68]. В местных кладах пражские гроши стали появляться как отдельно (Ольховка), так и в составе кладов вместе с дангами Золотой Орды и рязанскими монетами (Бухоново) [Сиверс, 1922. №87, 88. С. 27].

В Козельске еще в конце XIV в. имели хождение монеты Золотой Орды⁹. К лету 1404 г. Козельск отошел к Москве. Первоначально он был вотчиной серпуховских, а позже – можайских князей [ДДГ. 1950. №16. С. 43-44; №41. С. 122; Фетищев, 1994. С. 66-69]. К февралю 1448 г. Козельск перешел под власть Литвы [ДДГ. 1950. №49, 50. С. 149-150]. Соответственно, в козельском кладе середины XV в. вместо прежней валюты (татарских дангов) содержались монеты московских уделов (преимущественно князя Ивана Можайского) и несколько пражских грошей [Сиверс, 1922. №37. С. 13].

Особое место занимают два любутских комплекса с монетами XIV – начала XV вв. В политическом отношении в конце XIV в. Любутск закрепился за Литвой, но еще в начале XV в. на него претендовала Москва [ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. 2000. Стб. 510; РЛ. Т. 8. 2000. С. 308-309, 315; ДДГ. 1950. №17. С. 47]. Экономические контакты здесь были самыми разнообразными. В основном в местных находках содержатся монеты Золотой Орды. Но среди них есть экземпляры ря- /С. 94/ занских монет, дангов с литовским надчеканом и монет московских уделов [Клочков, 2007. С. 79-80; Пачкалов, 2008. С. 43-45; Пачкалов, 2009. С. 93-95]. По сведениям И. В. Болдина имеется и находка пражского гроша. Любутский комплекс монет (Троицкое-2) нельзя рассматривать в качестве типичного клада, поскольку он был собран в результате многолетних археологических раскопок и представляет собой группу индивидуальных находок. Тем не менее, он важен для изучения денежного обращения в Любутске в целом, на протяжении нескольких десятилетий.

На примерах окрестностей Тулы и Любутска можно полагать, что первоначально при изменении политической ситуации прежняя местная валюта (татарские данги) продолжала хождение. При этом она еще некоторое время составляла основу местного денежного рынка и смешивалась с новыми валютами. Однако пример Козельска показывает, что в перспективе с началом доминирования новой политической системы новая валюта стремилась к замещению прежней.

Судя по изученным находкам, к началу XV в. почти вся западная часть Верхнего Поочья и Тарусское княжество вышли из зоны обращения новых монет Золотой Орды. Видимо, сократилось их поступление и в верховья Упы. Новые монеты все еще поступали в Елецкое княжество (Лавы), однако осенью 1414 г. Елец был разорен татарами и запустел [ПСРЛ. Т. 35. 1980. С. 33].

/С. 95/ Основным потребителем новых дангов в регионе осталось Новосильско-Одоевское княжество. На его территории известны три опубликованных клада начала XV в.: Белый Колодец, Дреплы, Шевелевка. В 2007 г. был зафиксирован комплекс с нескольких поселений Белёвского района Тульской области, в котором представлены монеты, имевшие обращение в Новосильско-Одоевском княжестве в конце XIV – первой половине XV вв.¹⁰ К моменту написания статьи изучались клады из окрестностей Черни и Новосиля с младшими монетами первой половины 1420-х гг. Из письменного источника известно, что в августе 1427 г. рязанские и новосильские князья при встрече одарили великого князя литовского Витовта монетами: «tatersche dangen» [Беспалов, 2008. С. 256-259]. Вероятно, это свидетельство относится именно к новосильским князьям, поскольку к 1427 г. в Рязанском княжестве уже давно использовались не татарские, а собственно рязанские монеты. В Новосильско-Одоевском княжестве татарские данги были широко распространены и все еще преобладали над другими валютами. Такому положению дел способствовала обособленность княжества. Лишь к третьему десятилетию XV в. в новосильских кладах начинают появляться монеты московских уделов. Старший князь из рода новосильских, по крайней мере, до конца первой трети XV в. носил титул «великого князя», а, следовательно, сохранял право на самостоятельное сношение с ханами Золотой Орды [Kotzebue, 1820. S. 75; ПСРЛ. Т. 35. 1980. С. 59, 76, 108]. Однако в отличие от Рязанского княжества производство собственных монет (возможно, кроме подражаний) в Новосильской земле до сих пор достоверно не подтверждено.

Интересен состав местных кладов начала XV в. с точки зрения места выпуска содержащихся в них монет. В кладах конца XIV в. доля монет Азака составляла 11-25%, в среднем – 14,2%; доля монет Орду, Орду ал-Джадид и Орду ал-Муаззам составляла 11-34%, в среднем – 26,6%. Доля монет Крыма и Каффы была невелика, в среднем – 2,8%. Всего доля монет Северного Приазовья и Крымского полуострова в регионе составляла 38-58%, в среднем – 43,6% (табл. 3, рис. 5)¹¹. Незначительная доля монет Крыма объясняется тем, что локальный денежный рынок Крымского полуострова был довольно замкнутым и поставлял сравнительно немного монет на внешние рынки [Федоров-Давыдов, 1960. С. 104-106, 114. Табл. 2, 4]. Однако в начале XV в. ситуация изменилась. В местных кладах доля монет Северного Приазовья немного снизилась: доля монет Азака в среднем – до 10,5%; доля монет Орду, Орду ал-Джадид и Орду ал-Муаззам в среднем – до 23,1%. Доля же монет Крымского полуострова резко увеличилась: в среднем – до 35,7%. За счет этого в местных кладах начала XV в. доля монет Северного Приазовья и Крымского полуострова возросла в среднем – до 68,9% (рис. 6)¹². Среди крымских монет в небольших количествах стали поступать и татаро-генуэзские аспры.

После распада Золотой Орды на территории Крымского полуострова и Северного Приазовья возникло Крымское ханство. Согласно письменным источникам, сначала правители Крыма, а затем крымские ханы стали обладать правом выдачи ярлыков на Одоев, Тулу, Берестей, Ретань, Козельск, Любутск, Мценск [Коцебу, 1835. С. 196; LM. Kn. 8. №24. P. 59; Gołębiowski, 1848. S. 230-233; АЗР. Т. 2. №6. С. 5]. Князья же новосильского дома стали данниками Крымской Орды [СИРИО. Т. 41. 1882. С. 269, 306]. В этом смысле сведения нумизматики оказываются бесценными. Они позволяют определить время возникновения тесных отношений Верхнего Поочья с Крымом. В итоге можно констатировать, что с начала денежного обращения до начала XV в., основные экономические связи исследуемого региона с Золотой Ордой постепенно были переориентированы с городов Нижнего Поволжья на Северное Приазовье, а затем – на Крым.

Таким образом, денежный рынок в верховьях рек Оки и Дона во второй половине XIV – первой трети XV вв. складывался под влиянием сложных политических и экономических процессов – как внутренних, так и внешних. Причем условия для его наполнения были непостоянны. Приток новых монет частично зависел от прежних накоплений серебра у местного населения и производства собственных монет. Но главным образом он обеспечивался поступлением серебра извне. Масса старых монет тормозила обновление рынка и создавала эффект инертности. И все же старые монеты постепенно изымались из обращения. Поскольку доля собственных монет на местном рынке была невелика, внешние денежные потоки играли большую роль. Они были разнородными, и изменялись во времени. В связи с политическими преобразованиями в регионе выделилось несколько экономических зон со своими особенностями локальных денежных рынков. К сожалению, имеющиеся источники не позволяют осветить многие проблемы. Но с учетом того, что сведения о находках монет со временем будут пополняться, эта тема перспективна для дальнейшего изучения.

{Примечания - в публикации размещены внизу страниц}

/С. 85/ ¹ Весной 2010 г. в Киреевском районе Тульской области недалеко от Дедилово была зафиксирована находка небольшого комплекса с младшей монетой 763 г. х. (1361-1362 гг.). Удалось изучить 20 экземпляров монет. Токта: Сарай ал-Махруса 710 г. х. – 1; Узбек: Сарай (714-721 г. х.) – 2, 734 г. х. – 1, (734, 737 г. х.) – 1, (739-741 г. х.) – 2, Сарай ал-Махруса 722 г. х. – 1; Джанибек: Гюлистан 752 г. х. – 2, (756 г. х.) – 3; Бердибек: Гюлистан 760 г. х. – 2; Хызр: Гюлистан 761 г. х. – 1, Сарай ал-Джадид 761 г. х. – 2; Ордумелик: Сарай ал-Джадид 762 г. х. – 1; Кильдибек: Сарай ал-Джадид 763 г. х. – 1.

/С. 86/ ² В карте на рис. 2 система рек и координатная сетка выполнены В. Н. Темушевым.

/С. 89/ ³ Ю. В. Клочков ввел в научный оборот находку из «урочища Старая Крапивна», которое соответствует «селу Крапивенка» или «Старая Крапивенка», №168 по Г. А. Федорову-Давыдову [Клочков, 2007. С. 86]. Поэтому в расчетах эти находки объединены в один комплекс.

⁴ В материалах, которые использовал Г. А. Федоров-Давыдов, для монет местных кладов зачастую не был указан тип надчеканов: татарские, русские буквы или рязанская тамга. Татарские надчеканы в качестве экономической меры использовались на внутренних денежных рынках Золотой Орды [Федоров-Давыдов, 1963. С. 182-184]. Исследование местных кладов показало, что монеты с татарскими надчеканами в них редки: в кладе из Дубовки – 2 из 34 надчеканеных монет (5,9%); в кладе из Ясной Поляны – 1 из 20 (5,0%); в кладах из Алексина и Прони – 0 из 12 (0%). Индивидуальные находки последних лет в верховьях Упы говорят о широком распространении здесь именно русских надчеканов. В этой связи, в расчетах условно принято считать, что в остальных кладах все надчеканеные монеты имели надчекан русских букв и рязанской тамги, не смотря на то, что среди них могли попадаться единичные экземпляры монет с татарским или иным надчеканом.

/С. 90/ ⁵ В. В. Зайцев неверно соотнес Махринское городище с территорией Новосильского княжества [Зайцев, Гончаров, 2005. С. 147]. Городище расположено приблизительно в 10 км к северо-западу от современного города Венёва, который в начале XV в. относился к территории Рязанского княжества [См.: Тихомиров, 1952. С. 225; ПСРЛ. Т. 21. Ч. 2. 1908. С. 445].

/С. 91/ ⁶ Клад из села Дреплы нельзя отнести ни к одному из описанных типов [Федоров-Давыдов, 1960. №218. С. 173]. Он раскладывается на две части. Первая часть – накопление с монетами до 1365/66 г., их доля составляет около 70%. Вторая часть как бы отделена от первой тридцатилетним перерывом в накоплении, на который приходится менее 3% монет. На следующую долю конца XIV – начала XV вв. приходится более 27% монет. Первая часть дрепловского клада укладывается в характеристики кладов из верховьев Упы (Пронь, Дубовка, Казачья, Крапивенка, Китаевка): как по периодам, так и по месту выпуска, содержащихся в них дангов. Вторая часть клада была накоплена преимущественно в начале XV в. и соединена со старым накоплением. Обстоятельства и причины образования такого клада неизвестны. Не исключено, что здесь смешаны два клада разного времени. Обратим внимание и на то, что клад был введен в научный оборот, как «С. Дряплях Одоевского у.», но подразумевается именно село Дреплы (Дряплы) на речке Дрепловке, ныне – село Березово.

/С. 92/ ⁷ К моменту написания статьи, находки монет с надчеканом трезубца были зафиксированы в составе проньского и «Большого тульского» кладов предположительно найден в Ефремовском районе Тульской области). Их вес: 1,48; 1,46 гр (рис. 6: д, е). Происхождение еще одной монеты из коллекции тульского нумизмата установить не удалось (рис. 6: г). Четыре монеты с аналогичным надчеканом были найдены недалеко от Одоева. Их вес: 1,19; 1,05; 1,04 гр (рис. 6: ж, и, к); одна – представляет собой лишь половину прежней монеты (рис. 6: з). Выражаю искреннюю благодарность В. В. Павлюкову за неоценимую помощь в сборе сведений о находках монет с надчеканом тамги-трезубца.

/С. 93/ ⁸ Выражаю искреннюю благодарность Г. А. Шебанину за предоставленную возможность ознакомиться с материалами его исследования еще до их публикации.

⁹ В данном случае можем опираться на клад из Козельска и Верхних Подгоричей. Клад из Хвалово начала XV в. к козельским можно отнести лишь условно. Он найден между Воторынском (Новосильско-Одоевское княжество) и Серенском (совместное владение Москвы и Литвы). Вероятно – на дороге, известной по источнику конца XV в. [СИРИО. Т. 41. 1884. С. 441].

/С. 95/ ¹⁰ Индивидуальные находки джучидских монет в Белёвском районе Тульской области (2007 г.): Джанибек, Сарай ал-Джадид, 743 г. х. – 1 экз.; Азиз-Шейх, Гюлистан, тип 767 г. х. – 1 экз.; Тохтамыш, Азак, тип 782 г. х. – 2 экз., Крым, тип 796 г. х. – 2 экз., Орду ал-Муаззам, 79(?) г. х. – 1 экз.; Шадибек, Каффа ал-Джадид, 807 г. х. – 1 экз.; Азак, 808 г. х. – 1 экз.; Дервиш, Хаджи-Тархан, тип 818 г. х. – 1 экз.; Бек-Суфи, Крым, тип без года (822-825 г. х.) – 1 экз.; Сеид-Ахмед, тип без двора и без года (1433-1458 гг.) – 1 экз.; подражание – 2 экз.; стертая – 1 экз. (определил А. А. Казаров).

¹¹ Учтены клады и находки: из Прони, Ясной Поляны, Дубовки, Казачьей, Алексина, Заворово, Лысой Горы, Троицкого-1, а также клад Китаевки, который преимущественно был накоплен до 1394 г.

¹² Учтены клады Белого Колодца, Шевелевки, Хвалово, Лав, а также вторая часть дрепловского клада.

/С. 96/

Источники и литература

Аксёнов, 2009 – Аксёнов Н. С. Чеканка монет князем Иваном Владимировичем Пронским / Нумизматика, 2009. №4. С. 28-32.

АФЗХ. Ч. 1. 1951 – Акты феодального землевладения и хозяйства. Ч. 1. М., 1951.

Беспалов, 2008 – Беспалов Р. А. Источники о поездке Витовта в область Новосильского и Рязанского княжеств в 1427 году // Верхнее Подонье: Археология. История. Вып. 3. Тула, 2008. С. 256-259.

Беспалов, 2009 – Беспалов Р. А. Реконструкция новосильско-тарусского фрагмента из докончания великих князей Дмитрия Московского и Олега Рязанского 1385 г. // Битва на Воже и средневековая Русь. Рязань, 2009. С. 164-173.

Барэйша, 2007 – Барэйша Ю. Аб атрыбуцыi i датаваннi дзвюх манет Алексiнскага скарбу // Банкаўскi веснiк. Мiнск, 2007. Май. №13. С. 65-69.

Волков, 2007 – Волков И. В. Русские подражательные монеты начала XV в. из Верхнего Поочья // Средневековая нумизматика Восточной Европы. Вып. 2. М., 2007. С. 97-120.

Гончаров, 1999 – Гончаров Е. Ю. Клад XV в. из с. Лавы // Тропин Н. А. Елецкая земля в XII-XV вв. Елец, 1999.

Горский, 2004 – Горский А. А. Московские «примыслы» конца XIII - XV в. вне Северо-Восточной Руси // Средневековая Русь. Вып. 5. М., 2004. С. 114-190.

Григорьев, 2007 – Григорьев А. П. Историческая география Золотой Орды: местоположение городов, их наименования // Тюркологический сборник. 2006. М., 2007. С. 117-168.

ДДГ. 1950 – Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.; Л., 1950.

Егоров, 2010 – Егоров В. Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв. Изд. 3-е. М., 2010.

Екимов, 2006 – Екимов Ю. Г. Чугунные котлы из древнерусского слоя поселения Мельгуново-3 // Битва на Воже и Куликовское сражение (История и культура средневековой Руси). Рязань, 2006. С. 146-155.

Зайцев, 2007 – Зайцев В. В. Новые находки ранних монет великого княжества Литовского в России // Средневековая нумизматика Восточной Европы. Вып. 2. М., 2007. С. 121-137.

Зайцев, 2009а – Зайцев В. В. О монетах Карачевского княжества конца XIV в. // Средневековая нумизматика Восточной Европы. Вып. 3. М., 2009. С. 17-27.

Зайцев, 2009б – Зайцев В. В. О некоторых типах русских надчеканок на монетах XIV в. // Нумизматика. №4 (23). Ноябрь, 2009. С. 22-27.

Зайцев, 2010 – Зайцев В. В. Монеты Дмитрия Ольгердовича Брянского (1372-1379) // Нумизматика. №1 (24). Февраль, 2010. С. 10-13.

Зайцев, Гончаров, 2005 – Зайцев В. В., Гончаров Е. Ю. Монетный штемпель рубежа XIV-XV вв. с городища Махринка в Тульской области // Нумизматический сборник ГИМ. Т. XVII. М., 2005. С. 143-148.

Иванов, Шебанин, 2004 – Иванов Н. В., Шебанин Г. А. Политическая принадлежность бассейнов рек Плавы и Соловы во второй половине XIV – XV вв. // Верхнее Подонье: Природа. Археология. История. Т. 2. Тула, 2004. С. 68-77.

КБЧ. 1950 – Книга Большому Чертежу / Подг. к печати К. Н. Сербиной. М.; Л., 1950.

Клочков, 2007 – Клочков Ю. В. Материалы к топографии находок двусторонних подражаний серебряным монетам Золотой Орды (2000-2006 гг.) // Средневековая нумизматика Восточной Европы. Вып. 2. М., 2007. С. 73-96.

Клянин, Шебанин, 2000 – Клянин Р. В., Шебанин Г. А. Монеты великих рязанских князей на территории Тульского края // Куликово Поле: вопросы историко-культурного наследия. Тула, 2000. С. 134-138.

Книга хожений, 1984 – Книга хожений. Записки русских путешественников XI-XV вв. М., 1984.

Колызин, Литвинов, Селезнев, 2005 – Колызин А. М., Литвинов С. В., Селезнев С. Б. Алексинский клад монет XIV века (предварительная публикация) // Нумизматический сборник МНО №12. М., 2005. С. 161-166.

Коцебу, 1835 – Коцебу А. Свитригайло, великий князь Литовский, или дополнение к историям Литовской, Российской, Польской и Прусской. СПб., 1835.

Кучкин, 2003 – Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV века. Внешнеполитические договоры. М., 2003.

Лихачев, 1930 – Лихачев Н. П. Материалы для истории византийской и русской сфрагистики. Вып. 2 / Труды музея палеографии. Т. II. Л., 1930.

Любавский, 1892 – Любавский М. К. Областное деление и местное управление Литовско-Русскаго государства ко времени издания первого литовскаго Статута. М., 1892.

Любавский, 1915 – Любавский М. К. Очерк истории Литовско-Русскаго государства до Люблинской унии включительно. Изд. 2-е. М., 1915.

Милованов, 2005 – Милованов С. И. Донской торговый путь в среднем и верхнем течении в XIV-XV вв. по нумизматическим материалам // Куликово Поле и Юго-Восточная Русь в XII-XIV веках. Тула, 2005. С. 133-144.

Орешников, 1901 – Орешников А. [В.] Материалы к русской нумизматике до царского периода. (Дополнение к «Русским монетам до 1547 г.»). М., 1901.

Пачкалов, 2000 – Пачкалов А. В. Небольшой клад серебряных золотоордынских монет начала XV в. с Селитренного городища // Древности Поволжья и других регионов. Сборник статей. Вып. 3. Нумизматический сборник. Т. 2. Нижний Новгород, 2000. С. 19-23.

Пачкалов, 2008 – Пачкалов А. В. Новые находки джучидских монет в Калужской области // Вопросы археологии, истории, культуры и природы Верхнего Поочья. Материалы XII всероссийской научной конференции. Калуга, 3-5 апреля 2007 г. Калуга, 2008. С. 43-45.

Пачкалов, 2009 – Пачкалов А. В. Некоторые новые находки монет Золотой Орды в Калужской области // Археология XIX века: Синтез классических и современных методов исследований – приоритетное направление археологического изучения Калужской области. Калуга, 2009. С. 93-95.

Подосинов, 1978 – Подосинов А. В. О принципах построения и месте создания «Списка русских городов дальних и ближних» // Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978. С. 40-48.

ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. 2000. – Софийская первая летопись старшего извода // ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. М., 2000.

ПСРЛ. Т. 21. Ч. 2. 1908 – Книга степенная царскаго родословия. Часть вторая. // ПСРЛ. Т. 21. Вторая половина. М., 1908.

ПСРЛ. Т. 35. 1980 – Летописи Белорусско-Литовские // ПСРЛ. Т. 35. М., 1980.

ПСРЛ. Т. 43. 2004. – Новгородская летопись по списку П. П. Дубровского // ПСРЛ. Т. 43. М., 2004.

РИБ. Т. 6. 1880. – Памятники древне-русскаго каноническаго права. Ч. 1. (Памятники XI – XV в.). // РИБ. Т. 6. СПб., 1880.

РЛ. Т. 6. 2000. – Рогожский летописец. Тверская летопись. // РЛ. Т. 6. Рязань, 2000.

РЛ. Т. 8. 2000. – Московский летописный свод конца XV в. // РЛ. Т. 8. Рязань, 2000.

Савельев, 1858. – Савельев П. [С.] Монеты Джучидов, Джагатаидов, Джелаиридов, и другия, обращавшияся в Золотой Орде в эпоху Тохтамыша. Вып. 2. СПб., 1858.

Сагдеева, 2005 – Сагдеева Р. З. Серебряные монеты ханов Золотой Орды. Каталог-определитель. М., 2005.

/С. 97/ Сиверс, 1922 – Сиверс А. А. Топография кладов с пражскими грошами // Труды нумизматической комиссии. Вып. 2. Пб., 1922.

СИРИО. Т. 41. 1884. – Памятники дипломатических сношений Московскаго государства с Крымскою и Нагайскою Ордами и с Турцией. Т. I. // СИРИО. Т. 41. СПб., 1884.

Соболева, 1996 – Соболева Н. А. Хронология и области распространения пражских грошей на территории бывшего СССР // Нумизматический сборник МНО. Вып. 4. М., 1996. С. 48-67.

Тихомиров, 1952 – Тихомиров М. Н. Список русских городов дальних и ближних // Исторические записки. Т. 40. М., 1952. С. 214-259.

Ткаченко, 2001 – Ткаченко В. А. Клад золотоордынских медных пул с берегов Угры // Природа и история Поугорья (краеведческие очерки). Вып. 2. Калуга, 2001.

Федоров-Давыдов, 1960 – Федоров-Давыдов Г. А. Клады джучидских монет // Нумизматика и эпиграфика. Т. I. М., 1960. С. 94-192.

Федоров-Давыдов, 1963 – Федоров-Давыдов Г. А. Находки джучидских монет // Нумизматика и эпиграфика. Т. IV. М., 1963. С. 165-221.

Федоров-Давыдов, 2003 – Федоров-Давыдов Г. А. Денежное дело Золотой Орды. М., 2003.

Фетищев, 1994 – Фетищев С. А. К истории договорных грамот между князьями Московского дома конца XIV – начала XV в. // Вспомогательные исторические дисциплины. Вып. XXV. СПб., 1994. С. 63-76.

Хромов, 2006 – Хромов К. К. Новое в изучении Новгород-северских подражаний джучидским дирхемам третей четверти XIV века // Международная нумизматическая конференция, посвященная 150-летию Национального музея Литвы, Вильнюс, 26-28 апреля 2006 г. Тезисы докладов. Вильнюс, 2006. С. 158-159.

Шебанин – Шебанин Г. А. Находки монет Золотой Орды в верховьях Дона // (рукопись).

Янин, Янина, 1955 – Янин В. Л., Янина С. А. Начальный период рязанской монетной чеканки // Труды ГИМ. Ч. 1. Вып. XXV. М., 1955. С. 109-123.

CEV. 1882 – Codex epistolaris Vitoldi magni Ducis Lithuaniae 1376-1430 / Collectus opera Antonii Prochaska // Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 6. Crakoviae, 1882.

Gołębiowski, 1848 – Gołębiowski Ł. Dzieje Polski za panowania Jagiełłonów. Т. 3: Dzieje Polski za panowania Kaźmiera, Jana Olbrachta i Alexandra.Warszawa, 1848.

Kotzebue, 1820 – Kotzebue A. Switrigail. Ein Beytrag zu den Geschichten von Litthauen, Rußland, Polen, Preussen. Leipzig, 1820.

LM. Kn. 8. 1995 – Lietuvos metrika. Knyga Nr. 8 (1499-1514): Užrašymų knyga 8 / Parengė Algirdas Baliulis, Romualdas Firkovičius, Darius Antanavičius. Vilnius, 1995.

Список сокращений

ГИМ – Государственный исторический музей;

ПСРЛ – Полное собрание русских летописей;

РИБ – Русская историческая библиотека;

РЛ – Русские летописи;

СИРИО – Сборник императорского русского исторического общества.

Приложения

/С. 85/

/С. 86/

Карту с топографией кладов верховьев Оки и Дона с более хорошим разрешением можно скачать здесь.

/С. 87-88/

/С. 88/

/С. 88-89/

/С. 94/

/С. 90/

/С. 90/

/С. 91/

/С. 92/

_______________________________________________________________________

Комментарии и ремарки, не вошедшие в публикацию

В тексте в фигурных скобках «{}» даны уточнения и комментарии к неоправданным правкам корректора.

Статья почти два года лежала в печати. За это время в региональной нумизматике произошло много нового. В этом смысле для меня настоящая публикация - это взгляд в прошлое. Теперь ее надо дополнять и уточнять, в том числе с учетом индивидуальных находок (хотя не представляю себе, как их все можно зафиксировать). Обращу внимание читателя лишь на один момент, который следовало бы более четко прописать сразу. Это упущение я заметил слишком поздно, когда сборник был уже сверстан.

Речь идет о кладах из окрестностей крепости Тулы. В московско-рязанском докончании 1381 г. о Туле говорится: "А что место кн(я)зя великог(о) Дмитрия Ивановича на рязанскои стороне Тула, как было при ц(а)р(и)це при Таидуле и коли ее баскаци ведали, в то ся кн(я)зю великому Олгу не вступати и кн(я)зю великому Дмитрию". Не вдаваясь в подробности московско-рязанских отношений 1381 г., отмечу, что здесь читается прямое указание на некий акт, который устанавливал статус Тулы в качестве татарского владения. Он был составлен при матери хана Джанибека царице Тайдуле, далее имел свое действие при неких баскаках и с тех пор до 1381 г. юридически не пересматривался. После смерти внука Тайдулы хана Бердибека († 1359 г.) царица заключила фиктивный брак с марионеточным претендентом на ханский трон Наурузом. Однако правили они всего семь месяцев, после чего были убиты новым претендентом на трон. Именно во время фактического правления в Орде царицы Тайдулы в верховьях Упы укрепилось татарская администрация, которую признавали соседние русские княжества. Ее дальнейшая принадлежность может быть выявлена по составу местного денежного обращения. Бассейн верховьев Упы примечателен тем, что именно здесь сконцентрированы сравнительно крупные клады татарских монет конца XIV в. В их составе содержится существенная доля монет 1360-1370-х гг., из них абсолютное большинство было выпущено в Мамаевой Орде, с которой в эти годы, видимо, совершались регулярные экономические сношения. Следовательно, после смерти царицы Тайдулы Тульское баскачество подчинялось не сарайским ханам, а представляло собой административную власть Мамая в регионе. Не исключено, что Мамаевы баскаки "ведали" Тулу вплоть до Куликовской битвы.

Как мне представляется, Тульское баскачество оказало большое влияние на развитие денежного обращения в верховьях Оки и Дона. От этого частного случая можно перейти к выдвижению более общей гипотезы, которую следует проверить в будущем. Поскольку баскачества зачастую располагались в русских землях, граничащих с Полем, возможно именно наличие этих татарских администраций первоначально способствовало зарождению и развитию денежного обращения в обозначенной полосе русских земель. Впрочем, везде может быть своя специфика.

Важное объявление! (добавлено 18.03.2012 г.)

Поскольку на фоне других моих работ статьи по нумизматике пользуются наибольшей популярностью, должен заявить свою официальную позицию. Статьи выставлены здесь для ознакомления. Я солидарен с сотрудниками музея-заповедника "Куликово Поле" и другими профессиональными учеными в том, что несанкционированный поиск наносит непоправимый вред исторической науке. В то же время полагаю, что если кем-то по незнанию или недопониманию всей серьезности этого ущерба нумизматический материал уже вынут из земли, то самое лучшее, что можно сделать - это ввести его в научный оборот.

Поэтому я призываю поисковиков документировать свои находки. Особенно это касается кладов и уникальных монет. Не следует разбивать клады на части до их описания. Каждую монету желательно фотографировать на макросъемке или сканировать с разрешением 600-1200 dpi на белом фоне. При этом не помешает линейка, особенно для уникальных монет. Все монеты должны быть пронумерованы и взвешены с точностью до сотых долей грамма. Лично меня интересуют находки из Рязанской, Тульской, Калужской, Орловской и Брянской областей. Мои коллеги профессиональные нумизматы тоже заинтересованы в введении новых кладов в научный оборот. В какой-то степени от этого зависит дальнейшее развитие нумизматики. Адрес для контактов.