Опыт исследования «Сказания о крещении мценян в 1415 году»...

Опубликовано: Беспалов Р. А. Опыт исследования «Сказания о крещении мценян в 1415 году» в контексте церковной и политической истории Верхнего Поочья // Вопросы истории, культуры и природы Верхнего Поочья: Материалы XIII Всероссийской научной конференции. Калуга, 7-9 апреля 2009 г. Калуга: Изд-во «Полиграф-Информ», 2009. – С. 27-34. [0,79 а. л.]

[Обновлено: 29.02.2012 г. - см. комментарии]

/С. 27/

Посвящается памяти белёвского историка и краеведа
Игоря Ивановича Некрасова (1963-2006)

Опыт исследования «Сказания о крещении мценян в 1415 году»
в контексте церковной и политической истории Верхнего Поочья

Сказание о крещении мценян и обретении чудотворной иконы святителя и чудотворца Николая во граде Мценске в 1415 г. (далее - Сказание) находилось в составе утраченной ныне древней рукописи¹. Его текст сохранился благодаря многим публикациям, бо́льшая часть которых приходится на XIX в. Впервые широкой общественности о нем стало известно в 1825 г. из письма преосв. Гавриила, епископа орловского и севского, опубликованного в журнале «Отечественные записки». Однако он допустил произвольное изложение текста, что существенно исказило его смысл². В 1833 г. тульский историк и археограф И. П. Сахаров впервые опубликовал Сказание без существенных изменений³. Со временем рукописное повествование обросло легендами и преданиями, которые скорее являются плодом народного творчества и в данном случае нас интересовать не будут⁴. Остановимся исключительно на изучении текста Сказания:

«Въ лето 6923 правящу скипетры великаго княжества Василия Дмитриевича и брата его Андрея Дмитриевича, въ пределехъ и градехъ и во всехъ весехъ, неверующихъ просвещаху во Христову веру. Во граде Мценске мнози неверующи во Христа Бога нашего. Тогда послани быша /С. 28/ отъ князей великихъ вои, со многимъ воинствомъ, и отъ митрополита Фотия пресвитеръ. Живущие мецняне устрашишася, и ратоваша на нихъ, и одержими бяху⁵ слепотою. Ови же прихождаху, и увещеваху и(хъ) къ святому крещению. Десятыя недели по Пасце, въ пятокъ приемъ святое крещение мецняне: Ходаны, Юшинки и Зикии⁶, и прозреша. И обретоша крестъ Господень, яко камень изсеченъ, и образъ святителя Николая⁷, яко воинъ, въ руце имущъ ковчегъ⁸, въ немъ же⁹ залогъ тела и крови Господни. Во граде вероваху, всякихъ недугъ освобождавшеся; окрестъ страны живущии прихождаху, всякия болезни свобождахуся, и создаша церковь десятыя недели пятка»¹⁰.

Судя по публикациям, идея о распространении среди мценян язычества вплоть до начала XV в. буквально воспринималась местным духовенством, а через него и населением¹¹. Некрещеных доселе мценян стали называть «остатками язычества среди древних вятичей». Например, А. Вознесенский писал: «постыдно было нашим предкам в середине уже пятого века со времени своего крещения иметь рядом с собой людей кланяющихся идолам»¹². Однако уже в середине XIX в. существовали иные точки зрения. У многих любителей старины Сказание вызывало недоумение. Так, в 1850 г. белёвский историк и краевед И. Ф. Афремов писал: «К крайнему удивлению моему <...> в городе Мценске в соборе св. Николая Чудотворца читал я древнюю легенду, что город этот <...> принял святое крещение не ранее 1415 г.»¹³. Будущий церковный историк Л. А. Кавелин в 1845 г. указал, что христианизацию вятичей следует связывать с деятельностью преподобного Кукши в первой половине XII в. На этом основании он впервые усомнился в справедливости Сказания¹⁴. В конце XIX в. орловский историк и краевед Г. М. Пясецкий предположил, что резная икона Николая Чудотворца могла быть принесена во Мценск самим Кукшей. Мценский же краевед В. Адамов считал, что местные христиане до начала XV в. страдали от язычников-вятичей¹⁵. Причиной для столь разнообразных суждений была слабая изученность истории Верхнего Поочья. В отрыве от исторического контекста источник не раскрывал перед исследователями всего того, о чем мог бы рассказать.

Прежде всего, нужно заметить, что заинтересованными сторонами в сюжете Сказания являются: светская власть – князья, которые снарядили свои войска для похода на Мценск; и церковная власть – митрополит Фотий, который направил во Мценск своего пресвитера. Это далеко не первый случай объединения светской и церковной власти для организации военных походов на города Верхнего Поочья. Поэтому все их необходимо рассматривать в контексте истории церковной и политической.

Со времени обособления Черниговской земли территория Верхнего Поочья относилась к ведению Черниговской епархии. К концу первой трети XIV в. ее кафедра переместилась в Брянск¹⁶. В середине столетия в борьбе за влияние в этом регионе столкнулись Московское и Литовское государства¹⁷. В 1357 г. Брянск подчинился Литве, однако Брянская епархия оставалась в подчинении митрополита Киевского и всея Руси – Алексия, кафедра которого находилась во Владимире, а резиденция фактически находилась в Москве¹⁸. Алексий был поборником власти великих московских князей, однако в 1352 г. по просьбе великого князя литовского Ольгерда в Константинополе на несколько епархий литовской части митрополии: Полоцкую, Туровскую, а позже и на епархии Малой Руси, с митрополичьей кафедрой в Новогрудке, был поставлен отдельный митрополит Роман. Он стал претендовать на большее, чем ему было позволено патриархом, и к 1361 г. самовольно овладел Брянской епископией¹⁹. Кроме того, с помощью войск Ольгерда митрополит Роман организовал поход на город Алексин, который со времен митрополита Петра (1308-1328 гг.) находился в непосредственном владении митрополитов Киевских и всея Руси²⁰. Этот удар для митрополита Алексия был очень болезненным, поскольку сам он происходил из рода знатных черниговских бояр.

После смерти митрополита Романа († 1362 г.) Брянская епархия вновь подчинилась ставленнику митрополита Алексия²¹. Вскоре патриарх издал грамоту о присоединении (возвращении) «литовских» епархий к митрополии Киевской и всея Руси²². Однако в 1360-х гг. политическое влияние Литвы в Верхнем Поочье продолжало укрепляться путем заключения династических браков. Эта политика наметилась еще в первой половине XIV в. Так, князь Андрей Мстиславич († 1339 г.) был женат на дочери литовского князя «Гаманта» (вероятно – Гедимина). Его дети – карачевские и звенигородские князья по матери были литовских кровей. В 1360-х гг. козельские князья достигли нового сближения с династией великих /С. 29/ литовских князей. Сын князя Тита Мстиславича – князь Святослав не ранее середины 1360-х гг. женился на дочери Ольгерда – Феодоре²³. Князь Иван Титович был женат на Ольгердовой внучке (дочери князя Олега Рязанского) и к весне 1370 г. присягнул на верность Ольгерду. К этому времени на одной из дочерей Ольгерда был женат и князь Иоанн Новосильский²⁴.

В 1368 г. Ольгерд начал военные действия против Москвы. Одновременно вновь осложнились его отношения с митрополитом Алексием. Напрямую это касалось региона Верхнего Поочья, где большинство князей находилось в родстве с литовским великокняжеским домом. Ситуация угрожала новым отпадением Брянской епархии от митрополита. Весной 1370 г. великий московский князь Дмитрий Иванович «посылалъ воевать Брянска»²⁵. Должно быть, именно в результате этого похода московские войска взяли литовские крепости Калугу и Мценск, а Новосильское княжество отошло к союзнику Москвы князю Роману Новосильскому²⁶. Вместе с тем, митрополит Алексий использовал очень влиятельный административный ресурс и стал отлучать от церкви тех русских князей, которые выступали на стороне Литвы. Под страхом отлучения некоторые сторонники Ольгерда стали переходить на сторону митрополита. Одновременно в Константинополь были посланы две жалобы на великого князя литовского – одна от митрополита, а другая от великого князя московского²⁷. В 1371 г. патриарх Филофей потребовал от Ольгерда разъяснений сложившейся ситуации. Великий князь литовский отвечал, что митрополит сам «благословляетъ московитянъ на пролитие крови. <...> И кто поцелуетъ крестъ ко мне и убежитъ къ нимъ, митрополитъ снимаетъ съ него крестное целование <...> Иванъ Козельский, слуга мой, целовалъ крестъ ко мне <...>, что онъ будетъ у меня, и <...> бежалъ, и митрополитъ Алексий снялъ съ него крестное целование». Ольгерд просил патриарха о новом разделении митрополии. По его мнению, в ее литовскую часть должен был войти и Новосиль²⁸. Из этого письма мы видим, что феодальная знать Верхнего Поочья уже была крещена, а местное духовенство входило в иерархию православной церкви. Накануне московского похода Мценск принадлежал Литве. Как и в Брянске, в нем правили воеводы Ольгерда, но, по сути, он оставался русским православным городом. Во всяком случае, в 1370 г. особой необходимости в крещении мценян, видимо, не возникло.

В 1372 г. между великими княжествами Московским и Литовским было заключено перемирие²⁹. Мценск вновь подчинился Литве³⁰, но сохранению митрополичьего влияния в Брянской епархии все это время способствовала связь митрополита с местным духовенством и с частью местных князей и бояр. Отдельные их представители при митрополите Алексии выдвинулась на видные роли на митрополичьей кафедре. Среди них были выходцы из Верхнего Поочья³¹.

В целом нормализации церковно-политической обстановки в Верхнем Поочье способствовал брак великого князя московского Василия Дмитриевича (1389-1425 гг.) с дочерью великого князя литовского Витовта (1392-1430 гг.), заключенный в 1391 г.³² Митрополит Киприан (1390-1406 гг.) объединил все епархии митрополии Киевской и всея Руси под своей властью. При нем споров о ее разделении между Москвой и Литвой не возникало. На Черниговскую и Брянскую епархию Киприаном был поставлен епископ Исакий³³.

В 1406 г. между великими княжествами Московским и Литовским разразился крупный военный конфликт. Значительная часть боевых действий велась на территории Верхнего Поочья³⁴. Но в них не было участия митрополита, который к этому времени уже был болен, а вскоре умер³⁵. В сентябре 1407 г. был заключен мирный договор³⁶. Однако в 1408 г. мир был нарушен событиями внутри великого княжества Литовского. Брянский наместник князь Свидригайло изменил Витовту и стал активно искать политическую поддержку. Нужно полагать, что существенную выгоду он извлек из сближения с брянским епископом Исакием. Территория Чернигово-Брянской епархии многократно превышала территорию области, подвластной Свидригайле. Местные бояре и духовенство поддерживали давние корпоративные связи с представителями фактического центра митрополии. Свидригайло использовал эту ситуацию в полной мере. Летом 1408 г. он вместе с епископом Исакием, а также большой группой князей и бояр брянских, черниговских, стародубских, путивльских, любутских; князьями карачево-звенигородского и козельского дома (все это феодалы с территории Чернигово-Брянской епархии) отъехал к Василию I, надеясь на его помощь в борьбе с Витовтом. Однако в сентябре 1408 г. на р. Угре Витовт с Василием I заключили мир «по /С. 30/ давному», и Свидригайло остался «не у дел»³⁷. Очевидно, отъезд его коалиции к Москве предопределил помещение в литовской части Верхнего Поочья новых наместников Витовта. Мощными опорными пунктами Литвы здесь стали крепости Мценск и Любутск.

В сентябре 1408 г., несмотря на возражения Витовта, митрополитом Киевским и всея Руси был поставлен грек Фотий (1408-1431 гг.). Он сумел примирить с собой великого князя литовского, обещав ему заботиться о западных епархиях³⁸. Брянскому епископу Исакию пришлось удовлетвориться результатами московско-литовского мира, и он вернулся к управлению своей кафедрой. Вместе с тем, Витовт не терял надежды переменить церковную власть в своем государстве, и такая возможность вскоре представилась. Митрополит Фотий нашел свое хозяйство изрядно расхищенным и принялся ревностно наводить в нем порядок³⁹. Активная деятельность Фотия настроила против него отдельных представителей духовенства. Осенью 1414 г.⁴⁰ некие «неблазии человецы» оклеветали его перед Василием I. Не исключено, что среди них был племянник Киприана – Григорий Цамблак, находившийся в это время в Москве⁴¹. Фотий изгнал провинившихся церковных управителей. Они бежали к брянскому владыке Исакию, а из Брянска – направились к Витовту. В Литве их клевета на Фотия подала основания, для осуществления церковного мятежа. На территории литовской части митрополии Витовт повелел переписать все города, волости и села, и выгнал из них наместников Фотия. Кандидатом на литовский митрополичий престол стал именно Григорий Цамблак. Он был утвержден на церковном соборе и отправлен в Константинополь вместе с посланием к царю и патриарху, в котором Витовт просил, чтобы для Киева и всей Литвы был поставлен особый митрополит. Однако рукоположение Цамблака было отклонено. Тогда Витовт предпринял еще одну попытку. В марте 1415 г. его послы отправились в Константинополь с новым прошением, в котором стоял ультиматум, что если оно не будет удовлетворено, то на церковном соборе местные епископы поставят Григория митрополитом независимо от воли патриарха. Послы должны были ждать ответа не далее Ильина дня (20 июля), потом срок был продлен до Успения (15 августа), и, наконец – до Филиппова дня (14 ноября). Когда все сроки для ответа прошли, 15 ноября 1415 г. епископы поставили Григория митрополитом Литовским. Под соборным актом подписались владыки семи епархий. Вторым после полоцкого архиепископа Феодосия был епископ Исакий Черниговский и Брянский. В летописной традиции Исакий обычно указывается первым⁴². Будучи ставленником Киприана, он выступал не просто в роли заговорщика. Должно быть, Исакий по-прежнему сохранял верность роду Цамблаков, это заставляет думать, что он был одним из инициаторов выдвижения нового литовского митрополита. Согласно 9 правилу поместного Карфагенского собора (419 г.) только за вступление в сговор с изгнанным ранее духовенством Исакий был повинен изгнанию, лишь раскол ограждал его от возмездия⁴³.

Нужно полагать, что накануне рукоположения Григория Цамблака, в связи с изменой брянского владыки на территории Брянской епархии вновь обострились церковные отношения. Бо́льшая часть епархии находилась под властью Литвы, но часть ее подчинялась верховной власти Василия I. Ярлык на Тарусу принадлежал великому князю московскому. Козельск, Алексин, Пересветова купля и Лисин находились во владении потомков князя Владимира Серпуховского, а Калуга – во владении князя Андрея Можайского. Князья новосильского дома тоже состояли в союзе с Москвой⁴⁴. Нужно полагать, что духовенство этой части Брянской епархии сохранило верность митрополиту Фотию. Мценск же находился под административной властью литовских наместников и оказался на пограничье надвигающегося церковного раскола. В этой связи проясняются мотивы похода московских и можайских войск на Мценск вместе с фотиевым пресвитером в 1415 г. Так называемое крещение мценян произошло на десятой неделе после Пасхи, в пятницу – 7 июня. В этот день случилось солнечное затмение: «бысть знамение въ солнце, мракъ зеленъ, таже помале бысть мракъ аки кровь, и другъ друга человеку не видети, аки въ крови стояху вси»; «и звезды явишася, и заря явис(я) утренняя и вечерняя»; «и быс(ть) страх великъ на всех родех ч(е)л(ове)ч(ес)кихъ» (Рис. 1)⁴⁵. Мценяне «одержими быша слепотою», то есть были охвачены тьмой, чего очень сильно испугались. «Божье знамение» было использовано Фотиевым пресвитером для приведения мценян к покорности. Тьма продолжалась целый час, после чего «Г(оспод)ь Б(ог)ъ дасть просвещение всему миру» и мценяне «прозреша». Кем же были Ходаны, Юшинки и Зикии? В отношении последних сложно сказать что-либо определенное. Для первых же /С. 31/ двух родов существует целый ряд источников, способных достаточно полно определить ареал наибольшего распространения подобных фамилий или имен. В переписи войска великого княжества Литовского (далее – ВКЛ) 1528 г. среди прочих, есть фамилия Ходан В. I.⁴⁶ В Словаре древнерусских личных собственных имен В. Н. Тупикова упомянуты: «Род Ходанев с Хворощи», не позже XVI в. (Хворощ – ВКЛ); Ходан Ходорович Беляй, войтульский, 1577 г. (Войтул – ВКЛ); Савка Ходан, крестьянин смольянский, 1593 г. (Смоленск – бывшая территория ВКЛ); Ходан Логнин, крестьянин луцкий, 1649 г. (Луцк – ВКЛ)⁴⁷. В Списке опричников Ивана Грозного 1573 г. из созвучных упоминается один только Ходин Семейка⁴⁸. Имя «Юшко» характерно более всего для Западной Руси, на которую простиралась власть Литовского государства. Так, в Переписи войска ВКЛ есть фамилия Юшко, Жамоитская земля⁴⁹. На территории Московской Руси имя «Юшко» и производные от него фамилии почти не применялись. В Списке опричников Ивана Грозного упоминаются только фамилии Юрьев⁵⁰. В Воскресенской летописи встречается очень много имен «Юрий», до XVI в. упоминается один только «Юшка Драница», о котором сказано, что он «литвин» – выходец из Литовской Руси⁵¹. Из окружного послания Фотия следует, что митрополит искал поддержки у местных князей, духовенства и населения, которые могли бы воспротивиться самоуправству епископов-раскольников. В литовских же наместниках он видел опору для осуществления епископами церковного мятежа и писал об этом, цитируя святое писание: «яко смесишася въ языцехъ, и навыкоша деламъ ихъ» (Псалтырь, 105:35)⁵². Представителей Литвы, сравнительно недавно принявшей крещение, на Руси еще долго называли язычниками. Даже в XIX в. во Мценске бытовала бранная поговорка: «поганая Литва»⁵³. Однако, следует иметь в виду, что Сказание является произведением церковной литературы, очевидно, частью основанным на неких реальных событиях. Поэтому вопрос о вероисповедании Ходанов, Юшинок и Зикиев представляется неоднозначным. Они вполне могли быть русскими православными христианами Западной Руси, которые согласно политике Витовта поддерживали разделение митрополии и подчинение Брянской епархии власти Григория Цамблака.

Рис. 1. Запись о солнечном затмении в сборнике XVI в. из библиотеки
Троице-Сергиевой лавры (РГБ ОР. Ф. 304. I. Ед. хр. 765. Л. 319 об.).

Должно быть, Сказание было записано при жизни очевидцев, помнивших об уникальном событии, произошедшем 7 июня 1415 г. – солнечном затмении. Вероятно, оно имеет не мценское происхождение, во всяком случае, нем ярко выражена можайская направленность. Так, вместе с «правящу скипетры» Василием Дмитриевичем назван только один его брат – Андрей Дмитриевич Можайский, который, между прочим, выступает с титулом «великого князя». Эта традиция титулования князей можайского дома применялась исключительно внутри их собственных уделов⁵⁴. Начальная фраза Сказания составлена в обычной форме датирующих записей, которая использовалась в церковных книгах. Она явно указывает на то, в чьей земле составлялась⁵⁵. Интересно, что в походе можайских войск упомянуто обретение резного образа святителя Николая, подобного тому, который позже в Русском государстве стал известен как «Никола Можайский»⁵⁶. Источник его заимствования не /С. 32/ очевиден. В православии резные из дерева образа не применялись, иногда даже воспринимались как идолы и для принятия православной церковью наравне с писаными иконами требовали особого освящения. Но они были широко распространены в западном христианстве, известны случаи их проникновения на Русь из Европы и дальнейшего использования в православии⁵⁷. Поэтому не исключено, что резная икона уже находилась во Мценске, принесенная туда наместниками Витовта, а потом ее аналог появился в Можайске. В дальнейшем, по сути, Сказание являлось оправданием перед иерархами православной церкви, объясняющим историю и причины почитания резного образа Николы Чудотворца.

По всей видимости, Фотию удалось восстановить влияние на территории Верхнего Поочья, но основная часть Брянской епархии ему осталась неподвластна. На всем продолжении церковного конфликта он сдержанно вел себя по отношению к великому князю литовскому, ни в чем не обвинял его, главную же вину возложил на «несмысленных и суетословных, и несвященных епископов». Раскол закончился зимой 1419-1420 гг. удалением Григория Цамблака с кафедры. Отношения Фотия с Витовтом вскоре наладились, и Фотий вновь стал полновластным митрополитом Киевским и всея Руси⁵⁸.

В середине XV в. борьба митрополитов за влияние в Брянской епархии продолжилась. В 1460/61 г., когда окончательное разделение митрополии на части – Литовскую и Московскую оказалось неизбежным, митрополит Иона призвал брянского владыку Евфимия приехать к нему⁵⁹. Большая часть Брянской епархии вместе с кафедрой отошла к Литовско-Русскому государству. Евфимий же сохранил за собой церковное управление в той части Брянской епархии, которая находилась под властью великого князя московского. В 1464 г. он получил в управление еще и Суздальскую епархию: «пребеже на Москву Еуфимей, епископъ брянскый и черниговскый, покиня свою епископью. И даша емоу Соуждаль и Колугу, и Торусоу»⁶⁰. Так в состав Суздальской епархии фактически вошла часть епархии Брянской. Даже в Суздале Евфимия изредка называли брянским владыкой⁶¹.

Таким образом, поход московских и можайских войск на Мценск в 1415 г., описанный в Сказании о крещении мценян, стоит в ряду важных событий, отражающих борьбу высших церковных иерархов за влияние на территории Брянской епархии. Расколы митрополии, равно как и осложнения отношений между великими князьями московскими и великими князьями литовскими, непременно вели к опасности выхода региона из подчинения митрополитам Киевским и всея Руси. Как следствие, такая ситуация не раз влекла за собой стремление митрополитов восстановить утраченное влияние хотя бы на части Брянской епархии – в Верхнем Поочье. Осуществлялось это разными способами. Дело не только в том, что поставление брянского епископа зависело от воли митрополита. Со времен Алексия духовенство брянской епархии имело корпоративные связи с фактическим центром митрополии, который располагался в Москве. На местах брянское духовенство пользовалось большим авторитетом, но в свою очередь опиралось на власть местных князей и бояр, а потому отстаивало те интересы, которые зачастую были сильно подвержены литовскому влиянию. В случае необходимости для подчинения феодалов Брянской епархии митрополитами использовались крайние меры: возможность отлучения их от церкви и возможность привлечения военных ресурсов для организации походов в пограничные области епархии. В этой связи, политические процессы, происходившие на территории Верхнего Поочья, представляются очень многогранными. Этот вывод определяет важность дальнейшего изучения церковной истории для всестороннего осмысления истории Верхнего Поочья.

Примечания

¹ На основании свидетельства И. Ф. Афремова можно предположить, что Сказание выставлялось в Никольской церкви города Мценска напоказ. Возможно, было изображено на доске (Афремов И. Ф. Историческое обозрение Тульской губернии. Ч. 1. М., 1850. С. 42).

² Отечественные записки. СПб., 1825. Ч. 22. Кн. 62. С. 438-439.

³ Легенда о крещении Мценян, в 1415 году // Русская вивлиофика или собрание материалов для отечественной истории, географии, статистики и древней русской литературы, издаваемое Николаем Полевым. Т. 1. М, 1833. С. 361-362.

⁴ Н. С. Лесков в рассказе о Левше описал, как туляки ходили во Мценск, где «стоит древняя "камнесеченная" /С. 33/ икона св. Николая, приплывшая сюда в самые древние времена на большом каменном же кресте по реке Зуше» (Лесков Н. С. Повести и рассказы. Л., 1982. С. 230). Это описание иконы противоречит фактически установленным сведениям. По свидетельству И. Соколова образ святителя Николая был резным и по внешнему виду представлял чудотворца во весь рост во всем архиерейском облачении, стоящем на орлеце, с мечом в правой руке и ковчегом в левой (сделанными вновь, потому что первоначальные деревянные ковчег и меч хранились в соборной ризнице особо). Сверху он весь был обложен богатой серебряной позлащенной ризой, в венце украшенной камешками (Житие и чудеса св. Николая чудотворца, архиепископа Мирликийского и слава его в России. СПб., 1998. – Репринтное воспроизведение издания: СПб., 1899. С. 322). Обстоятельства обретения иконы, описанные Н. С. Лесковым тоже не соответствуют тексту Сказания. Однако легенда о том, что каменный крест приплыл по реке против ее течения, действительно бытовала, очевидно, в поздней народной традиции (Кавелин Л. А. Нечто о Мценске // Маяк, журнал современнаго просвещения, искусства и образованности, в духе народности русской. СПб., 1845. Т. 23. Смесь. С. 28).

⁵ В публикации И. П. Сахарова: «быша», что по смыслу более правильно.

⁶ В публикации преосв. Гавриила и И. П. Сахарова имена перечислены в единственном числе.

⁷ Так в публикациях. Возможно неверное прочтение источника. Должно быть: «Николы».

⁸ В публикации И. П. Сахарова: «литый ковчегъ».

⁹ В публикации И. П. Сахарова: «въ коемъ имать».

¹⁰ Текст приводится по А. Вознесенскому (со ссылкой на И. Соколова). В сносках даны некоторые разночтения.

¹¹ Отечественные записки. СПб., 1825. Ч. 22. Кн. 62. С. 438-439; Статистическое обозрение Мценска, уезднаго города Орловской губернии // Журнал Министерства внутренних дел. 1837. Кн. 4. Ч. 24. С. 107-108.

¹² Житие и чудеса св. Николая чудотворца, архиепископа Мирликийского и слава его в России. СПб., 1998. – Репринтное воспроизведение издания: СПб., 1899. С. 322-323.

¹³ Афремов И. Ф. Историческое обозрение Тульской губернии. Ч. 1. М., 1850. С. 42.

¹⁴ Кавелин Л. А. Нечто о Мценске // Маяк, журнал современнаго просвещения, искусства и образованности, в духе народности русской. СПб., 1845. Т. 23. Смесь. С. 26.

¹⁵ Адамов В. Чудотворный образ Святителя Николая в г. Мценске. Исторический очерк к предстоящему пятисотлетию со дня обретения его 1415-1915 // Орловские епархиальные ведомости. Отдел неофициальный. 3 мая 1915 г. №18. С. 1179-1183.

¹⁶ Памятники древне-русскаго каноническаго права. Ч. 1. (Памятники XI–XV в.) // Русская историческая библиотека. Т. 6. СПб., 1880 (далее – РИБ. Т. 6). Прил. Стб. 435-436, 439-440, 443-446; Макарий (Булгаков). История Русской Церкви. Кн. 3. М., 1995. С. 72-73; В данном случае, мы не будем останавливаться на ошибочных мнениях местных краеведов XIX в. о принадлежности Верхнего Поочья к ведению Сарской и Подонской (Крутицкой) или Рязанской епархий в рассматриваемый период времени.

¹⁷ Флоря Б. Н. Борьба московских князей за смоленские и черниговские земли во второй половине XIV в. // Проблемы исторической географии России. Вып. 1. М., 1982. С. 58-80.

¹⁸ Рогожский летописец. Тверская летопись. // Русские летописи. Т. 6. Рязань, 2000 (далее – РЛ. Т. 6). С. 66-67, 83, 90; РИБ. Т. 6. Прил. №12. Стб. 63-70; Макарий (Булгаков). История Русской Церкви. Кн. 3. М., 1995. С. 25-26, 36-37.

¹⁹ РЛ. Т. 6. С. 64; РИБ. Т. 6. Прил. №13. Стб. 75-80; №14. Стб. 85-88.

²⁰ Патриаршая или Никоновская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. 10. М., 2000. С. 219; Акты феодального землевладения и хозяйства. Ч. 1. М., 1951. №1. С. 23.

²¹ Ранее митрополит Алексий поставил на брянскую кафедру епископа Нафанаила, а в 1363 г. – епископа Парфения (РЛ. Т. 6. С. 73, 105).

²² РИБ. Т. 6. Прил. №15. Стб. 91-98.

²³ Патриаршая или Никоновская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. 11. М., 2000 (далее - ПСРЛ. Т. 11). С. 26; Точной даты этого брака неизвестно, но следует иметь в виду, что Феодора была дочерью тверской княжны Ульяны, выданной за Ольгерда в 1349 г. (РЛ. Т. 6. С. 62).

²⁴ РИБ. Т. 6. Прил. №24. Стб. 135-140.

²⁵ РЛ. Т. 6. С. 81-84.

²⁶ РИБ. Т. 6. Прил. №24. Стб. 135-140.

²⁷ РИБ. Т. 6. Прил. №16-18. Стб. 97-114; №20-21. Стб. 117-124.

²⁸ РИБ. Т. 6. Прил. №24. Стб. 135-138.

²⁹ РЛ. Т. 6. С. 92.

³⁰ Тихомиров М. Н. Список русских городов дальних и ближних // Исторические записки. Т. 40. М., 1952. С. 224-225.

³¹ Например, Александр Пересвет и Андрей Ослябя происходили из рода любутских бояр и входили в корпорацию брянского боярства (Памятники Куликовского цикла. СПб., 1998. С. 39, 285; Типографская летопись // РЛ. Т. 9. Рязань, 2001. С. 214; Кузьмин А. В. Андрей Ослябя, Александр Пересвет и их потомки в конце XIV – первой половине XVI века // Н. И. Троицкий и современные исследования историко-культурного наследия Центральной России. Т. II. Тула, 2002. С. 18-19).

/С. 34/ ³² Воскресенская летопись // РЛ. Т. 3. Рязань, 1998. С. 90.

³³ РЛ. Т. 6. С. 128.

³⁴ РЛ. Т. 6. С. 454-458; Codex epistolaris Vitoldi magni Ducis Lithuaniae 1376-1430 / Collectus opera Antonii Prochaska // Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 6. Crakoviae, 1882. №369. С. 150.

³⁵ Московский летописный свод конца XV в. // РЛ. Т. 8. Рязань, 2000 (далее – РЛ. Т. 8). С. 318-319.

³⁶ РЛ. Т. 6. С. 456-458; Хорошкевич А. Л. Документы начала XV в. о русско-литовских отношениях // Культурные связи России и Польши XI-XX вв. М., 1998. С. 40-47, 51-52.

³⁷ РЛ. Т. 3. С. 117.

³⁸ РЛ. Т. 8. С. 326; Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. 1. СПб., 1846. (далее – АЗР. Т. 1). №25. С. 36; Макарий (Булгаков). История Русской Церкви. Кн. 3. М., 1995. С. 61-62.

³⁹ Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. 1. СПб., 1841 (далее – АИ. Т. 1). №256. С. 485.

⁴⁰ Запись Никоновской летописи под 6922 г., очевидно, датирована в мартовском летоисчислении.

⁴¹ Летописи Белорусско-Литовские // ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 33.

⁴² ПСРЛ. Т. 11. С. 223-225; Густынская летопись // ПСРЛ. Т. 40. СПб., 2003. С. 132-133; АЗР. Т. 1. №24-25. С. 33-37; РИБ. Т. 6. №37-38. Стб. 307-314.

⁴³ АИ. Т. 1. №19. С. 39.

⁴⁴ Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.; Л., 1950 (делее – ДиДГ). №12, 13, 16. С. 34, 38, 43; РЛ. Т. 8. С. 299.

⁴⁵ ПСРЛ. Т. 11. С. 226; Софийская вторая летопись // ПСРЛ. Т. 6. Вып. 2. М., 2001. Стб. 41; РГБ ОР. Ф. 304. I. Ед. хр. 765. Л. 319 об.

⁴⁶ Перапiс войска Вялiкага княства Лiтоускага 1528 года. Метрыка Вялiкага княства Лiтоускага. Кн. 523. Мiнск, 2003. С. 403.

⁴⁷ Тупиков Н. М. Словарь древнерусских личных собственных имен. СПб., 1903. С. 415.

⁴⁸ Список опричников Ивана Грозного. СПб., 2003. Л. 25 об.

⁴⁹ Перапiс войска Вялiкага княства Лiтоускага 1528 года. Метрыка Вялiкага княства Лiтоускага. Кн. 523. Мiнск, 2003. С. 271.

⁵⁰ Список опричников Ивана Грозного. СПб., 2003. Л. 28 об., 34-35 об.

⁵¹ РЛ. Т. 3. С. 166.

⁵² АИ. Т. 1. №19. С. 27-40.

⁵³ Кавелин Л. А. Нечто о Мценске // Маяк, журнал современнаго просвещения, искусства и образованности, в духе народности русской. СПб., 1845. Т. 23. Смесь. С. 25.

⁵⁴ Андрей Дмитриевич назван «великим князем» в духовной грамоте Кирилла Белозерского (до 9 июля 1427 г.) (Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV – начала XVI в. Т. 2. М., 1958 (далее – АСЭИ. Т. 2). №314. С. 277-278; АИ. Т. 1. №32. С. 61-62). В актах 1427-1432 гг. его вотчина называлась «великим княжением» (АСЭИ. Т. 2. №48, 50. С. 33-34). В дальнейшем этот термин (в отношении вотчины) архаично использовался в грамотах его сына князя Михаила Андреевича (АСЭИ. Т. 2. №65, 66, 67, 74, 76, 80, 140, 153, 156, 164, 182, 218, 221, 222).

⁵⁵ См., например, датирующие записи в богослужебных книгах Одоевского княжества, которые были написаны в дни благоверного князя Ивана Юрьевича Одоевского (Архимандрит Леонид. Описание лихвинскаго Покровскаго Добраго мужскаго монастыря // ЧОИДР. 1875. Кн. 4. V. Смесь. С. 106-107, 139).

⁵⁶ Описание путешествия в Москву посла римскаго императора, Николая Варкоча, с 22 июля 1593 года / Предисловие и перевод А. Н. Шемякина // ЧОИДР. IV. Материялы иностранные. 1874. Кн. 4. С. 14.

⁵⁷ Об отношении православной церкви к резным иконам см., например: Псковские летописи // ПСРЛ. Т. 5. Вып. 1. М., 2003. С. 109-110; Известно о введении запрета на ношение мценской резной иконы по городам для молебна в 1777 г., поскольку «таковых резных образов, кроме распятия Господня, нигде иметь не велено» (Выписка из дел консисторского архива о чудотворном образе Св. Чудотворца Николая, находящемся в Мценском Николаевском соборе // Орловские епархиальные ведомости. 1869 г. №14. С. 1274-1276).

⁵⁸ Макарий (Булгаков). История Русской Церкви. Кн. 3. М., 1995. С. 65-70.

⁵⁹ РИБ. Т. 6. №88. Стб. 669-670.

⁶⁰ Типографская летопись // РЛ. Т. 9. Рязань, 2001. С. 238; Иеромонах Леонид (Кавелин) обратил внимание на мнение Амвросия (Орнатского) о том, что Таруса входила в состав Суздальской епархии с 1374 г. При этом он справедливо указал на то, что эти сведения сомнительны, а их источник неизвестен (Иеромонах Леонид. Церковно-историческое изследование о древней области вятичей, входившей с начала XV и до конца XVIII столетия в состав Крутицкой и частию Суздальской епархии // ЧОИДР. 1862. Кн. 2. I. Изследования. С. 117). К сожалению, в литературе XIX в. распространено много суждений, которые никак не подтверждаются источниками и являются сочинениями разных авторов.

⁶¹ Ермолинская летопись. Родословная книга. // РЛ. Т. 7. Рязань, 2000. С. 246.

_______________________________________________________________________

Комментарии и ремарки, не вошедшие в публикацию

Изучение некогда утраченных памятников письменности - занятие неблагодарное. В таких случаях всегда встают справедливые вопросы об их подлинности, происхождении и датировке, ответить на которые порой очень сложно. Тем не менее, утраченные памятники изучаются, и далеко не все из них оказываются поздними компиляциями или подделками (фальсификатами). Первоначально я не собирался как-то особо выпячивать вопрос об историчности отдельных сведений Сказания, а старался лишь осмыслить его в целом в контексте истории Верхнего Поочья. Тем не менее, думаю, мне в достаточной степени удалось проиллюстрировать связь Сказания с реальными историческими фактами.

Статья посвящена памяти белёвского историка и краеведа Игоря Ивановича Некрасова, потому что ее идея обсуждалась с ним, да и сами изыскания начались еще при его жизни. Правда первый черновой вариант со временем претерпел кардинальные изменения. Статья писалась и вылеживалась четыре года. Несколько раз я собирался ее публиковать, но находились какие-нибудь новые детали, которые надо было обдумать. Для этого требовалось время, и она опять повисала в черновиках. Наконец, я решил, что сделал все что смог и уже собирался поехать с докладом на калужскую конференцию, как вдруг обнаружил в Сказании иносказательный элемент: «одержимы быша слепотою». Какой ужас, четыре года мне понадобилось на то, чтобы сопоставить эту фразу с солнечным затмением 7 июня 1415 г., которое описано почти во всех русских летописях! Странно, что до меня многие исследователи не сделали того же самого. Когда же на конференции я объявил о своем новом открытии, к нему отнеслись скептически. Орловский историк А. Ю. Савосичев сказал, что сведения летописей нуждаются в уточнении, нет гарантии того, что во Мценске тоже произошло полное солнечное затмение. Меня это поставило в тупик и несколько зацепило. Я не астроном, поэтому не было никакой возможности оперативно дать точный ответ или внести уточнение в написанную статью, поэтому попросту отмахнулся от вопроса. Но затем при редактировании этого сюжета в основной рукописи по истории Новосильского княжества решил, что на самом деле идея стоящая. В инете я нашел форум Российской астрономической сети, на котором М. Ю. Якимов указал мне на сайт NASA. Оказалось, что 7 июня 1415 г. в Смоленске, Можайске, Твери, Москве, Владимире наблюдалось полное солнечное затмение; в Калуге, Тарусе, Коломне в максимальной точке диск солнца был закрыт на 99%; в Белёве, Одоеве, Туле, Рязани – на 97,5%; во Мценске затмение началось в 7:51 часов утра по местному астрономическому времени и продолжалось до 10:06 часов. В 8:56 часов диск солнца был закрыт на 96% (см. ссылку).

Титул можайского князя, этникон XV в. «мецняне» (а не более поздний «амчане»), иносказательный элемент, связанный с солнечным затмением - все эти детали указывают на древность Сказания. Несомненно, они зафиксированы современником событий. Поход можайских войск на Мценск во время раскола митрополии Киевской и всея Руси стоит в череде схожих конфликтов, связанных с борьбой московских митрополитов за влияние на территории Брянской епархии.

Недавно (в начале 2012 г.) я обратил внимание на еще один интересный сюжет. Как известно, зимой 1414-1415 гг. в Литву отъехал князь Ярослав Владимирович (сын князя Владимира Серпуховского), а вернулся назад только в 1420/21 г. Ранее Д. И. Иванов уже высказывал предположение о связи этого отъезда с церковным расколом, но оно, кажется, не было всерьез воспринято А. Б. Мазуровым. Нужно заметить, что вотчина князя Ярослава Владимировича - город Ярославец, по всей видимости, относился к Брянской епархии. Это устанавливается на основании довольно позднего свидетельства ключаря Суздальского кафедрального собора А. Федорова (1752 г.) и соответствующей реконструкции исторических событий. Когда в середине XV в. произошло окончательное разделение митрополии на две части Литовскую и Московскую, брянский владыка Евфимий отъехал в Северо-Восточную Русь и получил Суздальскую епархию. Вместе с ним откололась часть Брянской епархии, которая вошла в состав епархии Суздальской. В составе образовавшегося анклава был и Ярославец. Имея удел в Брянской епархии, князь Ярослав Владимирович также имел тесное общение с брянским духовенством, и мог попасть под влияние брянского владыки. Поэтому можно думать, что в 1414-1415 гг. в связи с надвигавшимся церковным расколом политическая ситуация в верховьях Оки была еще более острая, чем мне это представлялось ранее.