О роли пожаров в истории летописания

Данная заметка является выдержкой из моей статьи. Она напечатана в «Очерках феодальной России», вып. 20, всего лишь в сноске 62, поэтому рискует остаться незамеченной. Между тем, изложенное ниже наблюдение представляет собой целостный текст, который можно было бы развить и, кто знает, опубликовать в виде самостоятельных тезисов.

Итак, в своей статье в ОФР я обосновывал существование Московского свода 1447 г. В его основу легла предыдущая летопись, доведенная как минимум до конца 1437 г. или скорее до начала 1440-х гг. Новая московская летопись дополняла уже имеющуюся до начала 1447 г. и описывала бурные политические события последних лет. Затем свод 1447 г. был сокращен, а сокращенная редакция попала в Великий Новгород, Смоленск и была использована в новгородском и западнорусском летописании.

Кроме того, я предположил, что с практической точки зрения написание и широкое тиражирование Московского свода 1447 г. было связано с необходимостью восполнить утрату книг, сгоревших в московском пожаре 14 июля 1445 г. Данный тезис и аргументируется в сноске 62:

"Новые политические и иные события могли становиться предпосылкой для пополнения уже имеющихся летописей. Утрата же книг вела к необходимости восполнять сам книжный фонд. Должно быть, пожары в Московском кремле были весомыми предпосылками для восстановления утраченных летописей. Необходимо было привлечь сохранившиеся летописи, иногда скомпилировать новую летопись из нескольких разных списков, довести изложение до последнего времени, а полученную таким образом летопись растиражировать для заказчиков. Затем эти списки могли разойтись по другим городам и монастырям, а позже могли быть пополнены новыми летописными фрагментами, могли быть переработаны или сохраниться в том же виде. Данное наблюдение можно проиллюстрировать на нескольких примерах.

[1).] Симеоновская и Троицкая летописи схожи до 1390 г., на сновании чего выделяется их общий протограф, доходивший до этого времени – 21 июля 1389 г. сгорел Московский кремль, а 22 июня 1390 г. погорел московский посад (ПСРЛ. Т. 18. М., 2007. С. 139–140; Шахматов А. А. Общерусские летописные своды XIV и XV веков // ЖМНП. СПб., 1900. Ноябрь. С. 151).

[2).] В 1408 г. Едыгей напал на Москву и хотя города не взял, разорил многие русские земли – до того же года была доведена Троицкая летопись, сгоревшая затем в 1812 г.

[3).] Описанием московского пожара 18 августа 1418 г. оканчивается Софийская I летопись старшего извода (ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Стб. 542).

[4).] Московский кремль выгорел в ночь на 14 июля 1445 г. в отсутствие Василия II (ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 263). После возвращения в Москву осенью того же года ему пришлось изыскивать средства на выкуп для татар. И лишь после победы над Дмитрием Шемякой и возвращения Василия II в Москву в начале 1447 г. был составлен интересующий нас летописный свод.

Ряд пожаров в Московском кремле (помимо пожаров в иных частях Москвы) сложно сопоставить с конкретными летописями. Это пожары: 9 апреля 1453 г., 20 октября 1457 г., 30 августа 1470 г., 24 октября 1475 г. (ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 273, 275, 284, 304, 395). Однако имелось еще немало летописей, окончание которых связано с пожарами.

[5).] Такова была московская летопись, доведенная до московского пожара 22 июля 1472 г. и нападения хана Ахмата на Алексин. После этого в Ермолинской летописи читается фрагмент 1473–1480 гг. близкий к аналогичному фрагменту Летописца русского (ПСРЛ. Т. 23. М., 2004. С. 160–162; Насонов А. Н. Летописный свод XV века (по двум спискам) // Материалы по истории СССР. Вып. 2. М., 1955. С. 318–320). По мнению О. Л. Новиковой, общий протограф Сокращенных сводов тоже доходил до событий 1472 г. В таком случае, в окончании он тоже имел известие о пожаре (Новикова О. Л. «Сокращенный свод» в 70–90-х гг. XV века и его Соловецкий вид // Летописи и хроники. Новые исследования. 2013–2014. М.; СПб., 2015. С. 177–181, 234).

[6).] Московский свод 1479 г. оканчивается пожаром 9 сентября того же года (ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. VI, 326).

[7).] Приписка к Ермолинской летописи иным почерком за 1483–1488 гг. оканчивается годом двух московских пожаров (ПСРЛ. Т. 23. М., 2004. С. 162).

[8).] Летописец от 72-х язык Лихачевского вида имеет две приписки-продолжения иными почерками: за 1477–1479 гг. до пожара 9 сентября и за 1481–1488 гг. до пожара 13 августа (Покровская В. Ф. Летописный свод 1488 г. из собрания Н. П. Лихачева // Памятники культуры: новые открытия. Письменность, искусство, археология. Ежегодник, 1974. Л., 1975. С. 28–30). Составление последней летописи было связано с Благовещенской церковью Московского кремля, а потом рукопись была перенесена в Кирилло-Белозерский монастырь (Новикова О. Л. Лихачевский «Летописец от 72-х язык»: к истории создания и бытования // Летописи и хроники. Новые исследования. 2009–2010. М.; СПб., 2015. С. 264–272).

[9).] После большого московского пожара 28 июля 1493 г. были составлены: Симеоновская летопись, Сокращенный свод 1493 г., а также, видимо, Московский свод конца XV в. Причем летописец сопоставлял этот пожар с иными московскими пожарами по летописям и по рассказам старых людей (ПСРЛ. Т. 18. М., 2007. С. 278–279).

Вероятно, пожары являлись одной из главных причин появления именно летописных компиляций и вносили в процесс летописания большой элемент случайности, поскольку заранее сложно предугадать: какие летописи сгорят в очередном пожаре, а какие будут привлечены для воссоздания новых летописей."

Р. А. Беспалов