О земле Новосильско-Одоевской (интервью "Белёвской правде", №17 от 27.04.2022 г.)

Наша газета уже сообщала читателям о выходе книги Беспалова Романа Анатольевича «История Новосильско-Одоевской земли до начала XVI века». Сегодня мы попросим автора рассказать о своей работе. Интервью берет Инна Васильевна Шуклина.

И.Ш.: Роман Анатольевич, мы уже смогли оценить, насколько это объемный труд, издание книги является итогом многолетней работы. Наше интервью не в силах объять всего, что с ней связано, но мы попытаемся хотя бы в общих чертах рассказать об этом читателям нашей газеты. Начнем с истоков, первый вопрос: как у Вас появилось увлечение историей родного края?

Р.Б.: Мой путь в историческую науку нетривиален, но, как показывает практика, такое тоже случается. Конечно, в школьные годы меня увлекала история средневековой Руси. В четвертом классе я нарифмовал целую поэму на тему Куликовской битвы и выступал с ней перед одноклассниками на уроке литературы. Однако этот интерес был эпизодическим и весьма ограниченным. Дело в том, что у меня скорее не гуманитарный, а в большей степени математический склад ума, я обычно побеждал на районных олимпиадах по математике, иногда заодно и по физике, хотя мне также удавалось неплохо писать сочинения. В итоге я поступил в технический вуз и в 1998 г. с отличием закончил Тульский государственный университет. Очень увлекался программированием. Когда в начале 2000-х гг. в Белёвский район провели интернет, вскоре, в 2002 г., открыл сайт, который назывался «Белёвщина». Как ни странно, по большому счету с этого все и началось, в текущем году исполняется 20 лет с начала моей краеведческой деятельности.

И.Ш.: Интернет и история — как это связано?

Р.Б.: Сам по себе «язык гипертекстовой разметки» (HTML) — это всего лишь программный код, невидимый пользователю, а страницы интернета нужно чем-то наполнять. Поэтому у нас очень быстро и совершенно естественно возник взаимный интерес с белёвскими краеведами.

И.Ш.: Круг общения играет большую роль в жизни каждого человека.

Р.Б.: Несомненно. Скажем, корреспондент, затем главный редактор «Белёвской правды», а впоследствии директор Белёвского краеведческого музея Виктор Яковлевич Греков был знаком с моим отцом, когда я еще «под стол пешком ходил». Затем мы жили в соседних подъездах, могли запросто обсуждать с ним какие-то вопросы истории. Однако он увлекался средневековьем в основном не как историк, а как литератор, в том числе интересовался историей белёвских князей, много лет работал над романом об эпохе Василия II Темного.

Особо нужно сказать об Игоре Ивановиче Некрасове. В 2000–2005 гг. он был главным организатором местного краеведения, а также Белёвского историко-географического и филологического общества. Это был короткий, но очень яркий период. Игорь Иванович слишком рано ушел из жизни, не успел в полной мере реализовать свой потенциал. Он был знаком со старыми белёвскими краеведами, многих из них я не застал. Его старшим товарищем и другом был уроженец Белёва доктор исторических наук, профессор Анатолий Николаевич Кашеваров. Вообще же круг его знакомств и профессиональных связей был очень широк. В основном именно благодаря ему, школьному учителю истории, удалось организовать «Белёвские чтения», при нем было проведено пять таких конференций. Их участниками были сотрудники музеев, университетов, библиотек Тулы, Калуги, Москвы, многих других городов, к ним примыкали краеведы – любители истории. Этих людей нужно было найти, заинтересовать, привлечь к исследованиям именно по белёвской тематике. Не было ни одного человека, для которого наши чтения были бы простой формальностью. Это был добротный межрегиональный краеведческий форум, по-домашнему уютный в своей организации. Для белёвских же краеведов он открывал возможности для знакомства с приезжавшими сюда специалистами, затем для участия в их конференциях, для работы в библиотеках их учреждений, не говоря уже о расширении своего кругозора, о накоплении собственных знаний. «Белёвские чтения» проходили с опорой на районный отдел образования, не имея более солидной базы в виде высшего учебного заведения или музея регионального значения. Основываясь только на традициях белёвского краеведения, Некрасову удалось организовать конференцию довольно высокого уровня и увлечь за собой других. В этой атмосфере приобретались мои первые навыки работы в качестве краеведа и историка.

И.Ш.: Несмотря на название вашей книги, многие белёвцы как будто подсознательно улавливают, что речь в ней пойдет и о Белёвском княжестве. Как сформировалась тема исследования и что означает название книги?

Р.Б.: Первоначально в мои планы действительно входило всего лишь собрать исторические источники о белёвских князьях, а затем сделать раздел о так называемом Белёвском княжестве в пособии по истории и культуре нашего края, которое мы затевали в краеведческом Обществе. Однако, прикоснувшись к источникам, планы пришлось существенно пересмотреть. Есть три основные причины. Первая. В XIII–XVI вв. верховьях Оки известно немало княжеских семей с их особыми титулами. Еще во времена Николая Михайловича Карамзина считалось, что сколько здесь было титулов князей, столько было и отдельных княжеств, каждое со своей особой политической историей. В середине XIX в. историки придумали название для нашего региона: «Страна князей» (оно очень нравилось Грекову), а на рубеже XIX–XX вв. его сменило название: «Верховские княжества». В старой экспозиции Белёвского художественно-краеведческого музея висела карта с обозначением «Верховских княжеств», хотя некого образования с таким названием в истории никогда не существовало. До начала XX в. изучение истории Верхнего Поочья вообще продвигалось очень медленно. Центры прежних местных княжений оказались разбросанными по разным губерниям и в лучшем случае превратились в скромные уездные городки. В советское время подобные исследования почти совсем заглохли, поскольку для социалистического общества феодалы считались классовыми антагонистами, наши «княжества» были объявлены «мелкими и ничтожными», а потому их история якобы не представляла большого интереса. С 1990-х гг. историки стали активней изучать то, что недостаточно было изучено ранее. Оказалось, что при наличии в верховьях Оки стольких титулов князей (среди них и белёвские), в источниках вовсе не упоминаются «княжества» с аналогичными названиями. То чем владели наши князья, называлось иначе. Также и сама структура их землевладений была не такой, как ее представлял себе Карамзин и многие другие историки.

В древнерусский период государственные образования назывались «землями». Таковой была «Русская земля», которая делилась на крупные волости. С конца XI в. эти волости обособились и сами стали «землями» с сохранением общей столицы в Киеве. Среди них была Черниговская земля, которая включала в себя волость Вятичи в верховьях Оки. Сначала Вятичи подчинялись только старшему черниговскому князю, но с середины XII в. черниговские князья стали делить ее между собой, зачастую управляя своими верхнеокскими владениями издалека, отправляя сюда только своих посадников. Первый «стол» черниговских князей в нашем регионе возник к началу XIII в. в Козельске. Затем в «татарский» период Черниговская земля распалась, из нее выделился ряд особых «земель», в том числе в XIV в. определенно возникла «Новосильская земля». В конце столетия ее столица переместилась в Одоев, со временем изменилось и название. В исторических источниках «Новосильская и Одоевская земля» упоминается до конца XV в., при этом она не входила в состав иных государственных образований. Ее князья носили общий родовой титул новосильских. Территория «земли» делилась между новосильскими князьями на «дольницы», которые также назывались «уделами» (тоже от слова «доля») или «уделами отчизными», т. е. унаследованными от отцов. Уделы состояли из городов и волостей. Семейства удельных князей могли получать удельные титулы. Среди них были князья белёвские, воротынские, удельные одоевские, но при этом, повторимся, все они сохраняли общий родовой титул князей новосильских. Среди них был «большой», то есть старший князь, который занимал «большое княжение» в Одоеве. При этом князья других семейств тоже могли иметь в Одоеве или в Новосиле свой двор. По праву престолонаследия каждый из новосильских князей мог дождаться своего старшинства и занять старший одоевский «стол», хотя на практике все получалось несколько сложнее. К первой трети XV в. «большой» одоевский князь имел статус «великого князя новосильского». Он имел право на сношения с иными великими князьями: московским, литовским, рязанским и другими, а также право на сношение с ордынскими ханами. Некоторые наши князья также были известны, например, в Польше и в Немецком (Тевтонском) ордене. Впоследствии высокий статус наших старших князей был утрачен, но на тот момент «Новосильскую и Одоевскую землю» по праву можно было называть «великим княжением».

Источники о высоком статусе новосильских князей впервые были опубликованы еще в 1820 г. Однако впоследствии данная тема оставалась настолько слабо изученной, что еще в 2000 г. известный советский и российский историк Евгения Ивановна Колычева писала, что многим ее коллегам был неизвестен факт существования великокняжеского «стола» в Новосиле! Лишь в последние десятилетия в сообществе историков на этот счет постепенно стал происходить пересмотр устаревших стереотипов, надеюсь, он будет необратимым.

Так для меня стало очевидным, что город Белёв с его волостями не образовывал отдельного княжения, а входил в состав «Новосильской и Одоевской земли». Соответственно, изучать историю белёвских князей в отрыве от их «земли» оказалось невозможным.

Второй фактор, повлиявший на географический охват моего исследования. Ранее белёвские краеведы связывали территорию Белёвского района с Белёвским же княжеством. Однако Белёв находился на самом краю удела белёвских князей. В основном их владения простирались на восток, на юго-восток, видимо, включая современный Арсеньевский район, хотя точные границы в этой части нам неизвестны. Юго-западной частью нашего района, а также волостью Жабынью владели совсем другие князья. В XV в. центром их княжения был исчезнувший затем город Огдырев (в современном Болховском районе Орловской области). На литовской службе они также получили город Мезецк (современный Мещёвск в Калужской области). Поэтому они носили титул князей огдыревских и мезецких. Некоторые из них через брачные связи состояли в родстве с новосильскими князьями, в том числе, видимо, с белёвскими и воротынскими.

Западная и северо-западная часть нашего района входила в состав владений козельских князей. Они потеряли свой стольный город в начале XV в. В результате Козельск отошел к Москве, затем в середине XV в. — к Литве. В то же время князья новосильского дома (воротынские, одоевские и белёвские) поступили на литовскую службу, где в качестве материального обеспечения получали богатые земельные «пожалования». Это были города и волости на территории южной части современной Калужской, а также частично современной Смоленской областей. Козельск отошел в наместничество к воротынским князьям, которые, таким образом, стали управлять и частью нашего современного Белёвского района. В начале XVI в. Козельск небольшое время находился во владении сына Ивана III — Семена Ивановича, который также владел Калугой и носил титул князя калужского.

Как видим, в XIV–XVI вв. на территории современного Белёвского района располагались части сразу нескольких так называемых «княжеств», причем с разным статусом, а некоторые из них сменяли друг друга. Вообще нужно понимать, что история предыдущих эпох протекала в совершенно иных границах, не в тех, к которым мы привыкли в наше время. Поэтому я предлагаю читателю взглянуть на историческую географию нашего региона более широко, с охватом западной части Тульской, южной части Калужской, северной части Орловской областей, также все что вокруг, и еще несколько шире. Например, наша история тесно связана с Брянском, где с первой трети XIV — до конца XV в. располагался центр нашей исторической Чернигово-Брянской епархии.

И.Ш.: Итак, мы выяснили, что в историческом плане Белёвский край географически связан с гораздо более обширной территорией, чем современный Белёвский район. В этой связи наше краеведение расширяется?

Р.Б.: И переходит в историческую науку! Теперь скажем о третьем факторе, который предопределил мой подход к делу. Все что ранее сказано о краеведении — это хорошо, но зачастую оно имеет очень узкие рамки и, прямо скажем, предъявляет не слишком высокие требования к уровню подготовки краеведов. По большому счету профессиональные историки смотрят на краеведение весьма скептически, часто заодно относят к краеведам кого попало, тогда как у нас, чтобы называться «белёвским краеведом», нужно было иметь свои публикации и новизну в исследованиях. Это не случайно, при Некрасове «Белёвские чтения» уже заглядывали за край краеведения.

К 2006 г. свою задачу я увидел в том, чтобы рассказать о нашей истории не только самим себе, но и ученому сообществу, чтобы нас перестали считать «мелкими и ничтожными», а стали признавать «великим княжением», как подобает. Для этого и самому необходимо было стать историком. Здесь хочу вспомнить слова одного из наших преподавателей по начертательной геометрии на первом курсе университета: «Вы не думайте, что мы хотим научить вас чертить линии, с этим вы разберетесь и сами. Наша цель — научить вас учиться, чтобы в будущем, какая бы сложная задача перед вами ни стояла, вы смогли бы пойти в библиотеку, отыскать нужные книги, изучить их и решить задачу». Я всегда помнил эти слова, они как руководство к действию.

Попав в гораздо более широкий и качественно иной, нежели раньше, круг общения специалистов по истории средневековой Руси, передо мной открылись более высокие ориентиры, требования к знаниям источников, исторической литературы, владения методикой исторического исследования. Предстояло изучить и объяснить читателю сведения источников, изложить взгляды предшественников, описать и обосновать те новые положения верхнеокской истории, которые выявляются в результате новых исследований. Овладев этими навыками, я стал печататься сначала в региональных научных сборниках: в Калуге, в Туле, в Рязани, в Брянске, в Казани, дошел до Москвы и Санкт-Петербурга. Теперь уже много лет имею возможность публиковаться в ведущих рецензируемых научных изданиях по своему профилю, в том числе в зарубежных. Вышло около 50-и научных публикаций. Мне рассказывали, как один литовский коллега предположил, что я являюсь сотрудником «Белёвского университета» — это курьезная, но, тем не менее, лестная оценка. Все это время наряду с иными специалистами по нашей общей теме исследования мне довелось приобретать и распространять знания о средневековой истории Верхнего Поочья. Со временем она становится узнаваемой для все более широкого круга историков и любителей древностей.

И.Ш.: Наша местная история действительно интересна так далеко за пределами нашего региона?

Р.Б.: Разумеется! Ведь князь князю — рознь. В отличие от многих других измельчавших княжеских семей, представители рода новосильских стояли довольно высоко в княжеской иерархии. Еще в XV в. им служили некоторые другие князья: Мосальские, Волконские. Оказавшись на московской службе в конце XV в., наши князья сохранили свое высокое положение. По составу владений еще и в XVI–XVII вв. были настоящими земельными магнатами и в этом смысле были сопоставимы с семьями выходцев из старого московского боярства. Не случайно, например, последний белёвский князь Иван Иванович по своему браку оказался родственником царю Ивану IV Грозному, а также и более поздней царской династии Романовых. Многие наши князья хорошо знали военное дело. Среди них один из выдающихся полководцев за всю историю России — князь Михаил Иванович Воротынский. В 1552 г. он командовал взятием Казани, в 1572 г. разбил крымского хана Давлет-Герея при Молодях, по своему значению это как вторая Куликовская битва. Он являлся организатором пограничной (сторожевой) службы на рубежах с Диким Полем. Или вспомним князя Никиту Ивановича Одоевского — видного государственного деятеля XVII в. при дворе царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича. Этот список можно продолжить. Всё это выходцы из Новосильско-Одоевской земли периода ее прежней самостоятельности.

На нашем материале XIV–XV вв. оказалось возможным раскрыть ряд специальных вопросов, важных для понимания русской истории вообще. Теперь Верховья Оки — не глухая околица, как это представлялось некоторым историкам прошлого. За последние три десятилетия мы стали полноценным флангом, настоящим грозовым фронтом в процессах зарождения единого Русского государства под властью Москвы.

И.Ш.: Чтобы донести это до общественности, нужны большие публикации. Насколько сложно сейчас издать научную книгу, особенно такую объемную?

Р.Б.: На этот счет у меня до сих пор смешанные чувства. С одной стороны, в 2006 г. я не то чтобы поставил перед собой цель, а дал себе слово, что доведу дело до логического завершения, а значит, был твердо уверен, что рано или поздно книга будет издана. С другой стороны, когда вплотную сталкиваешься с проблемой книгоиздания, проявляется столько сложностей, о которых до этого времени и не думал. Для издателя это малоизвестный автор, малоизвестная «узкая» тема, большой объем книги, требуются вложения, которые могут не окупиться. Для автора это малознакомый издатель, которому предстоит доверить свою рукопись, а порой и свои деньги. Довелось пережить такие перипетии, о которых лучше не вспоминать. Еще один важный вопрос: как донести книгу до читателя в условиях слаборазвитого книжного маркетинга? Не торговать же ею самому на рынке. Для таких задач самиздат не подходит, нужен издатель-партнер, который к тому же сможет организовать реализацию книги всем желающим. Оптимальное решение пришлось искать долго и мучительно. В первую очередь, я благодарен своим рецензентам докторам исторических наук и профессорам Антону Анатольевичу Горскому (Москва) и Михаилу Марковичу Крому (Санкт-Петербург), которые не пожалели своего времени на чтение объемной рукописи, на свои замечания к ней, в то время как перспективы ее издания еще оставались под вопросом. Затем, не найдя ничего более надежного, по настоянию коллег Сергея Полехова (Москва) и Анатолия Грязнова (Вологда) было решено заявить рукопись на конкурс издания лучших научных трудов, который регулярно проводился Российским фондом фундаментальных исследований (РФФИ). Заявка удовлетворяла начальным требованиям, но конкуренция была высока. Среди конкурсантов было немало и давно знакомых мне титулованных ученых. Некоторые из них получили свои гранты, некоторые нет. Поэтому свои шансы я оценивал не высоко — пока несколько месяцев шел конкурс, считал, что они выше нуля. Важно, что в РФФИ рукописи проходят независимую научную экспертизу, получают оценки по целому ряду критериев. В итоге моя работа была поддержана Фондом, гарантировано финансирование. Так на издание книги удалось привлечь 782 тыс. рублей. Для частного проекта немаленькая сумма, но она соответствует и актуальности темы исследования для российской науки.

На конкурс мы заявлялись вместе с издательством «Нестор-История» (Санкт-Петербург). Во-первых, мне его рекомендовали двое коллег; во-вторых, с самого начала у нас возникло очень конструктивное общение, отсюда столь необходимые доверительные отношения. Да и потом его сотрудники стойко переносили все причуды автора, а в работе показали себя в высшей степени профессионалами своего дела.

В итоге по гранту РФФИ было издано 300 экз. книг, которые попадут в федеральные и региональные библиотеки России, в том числе в библиотеки ведущих ВУЗов, всего 212 учреждений. Около 20-и книг по авторскому списку рассылки окажутся в районных библиотеках и некоторых музеях Верхнего Поочья. Дополнительно за свой счет издательство напечатало около 200 экз., и в течение месяца они были распроданы, в настоящее время обсуждаются дальнейшие перспективы. Конечно, наша средневековая история заслуживает гораздо большего тиража. Сегодня она вызывает интерес не только в Тульской, Калужской, Орловской, Брянской, Московской и других соседних областях. Ее уже читают в Сибири, в республиках Татарстан и Крым, ее желают видеть в Белоруссии, подозреваю, что и в некоторых других странах.

В любом случае хочу отметить, что вложение собственных сил, средств и времени, а также привлечение помощи многих коллег, которым я безмерно благодарен, было не напрасным. В будущем наша новосильская история может стать локомотивом для развития инфраструктуры, связанной со средневековой историей и культурой всего Верхнего Поочья, особенно если и впредь будет поддерживаться финансово и организационно и станет известной не только местным любителям древностей, но и за пределами нашего региона.